В пятницу будет вечеринка. Финн вчера сказал, что пригласил и Лию. «Какой добродушный жест с его стороны» — прокручиваю мысли в голове и повторяю их, ведя тачку по свободной дороге. Понимаю, что я соскучился по мотоциклу, но пока мои ушибы не до конца спали, мне придется кое-как удерживать свою пятую точку на водительском сиденье автомобиля. Вообще, чувствовать стал себя лучше: выспался, отдохнул. Спокойно делаю домашнюю работу, хотя на самом деле, делать её мне не особо хочется. Какая-то апатия ко всему.

А вот батя меня изрядно подбешивает. Я никогда не видел, чтобы он вёл себя так с покойной матушкой. Будто бы в нём что-то поменялось. И это выглядело, как минимум, очень странно. А как максимум, я даже не припомню, чтобы он так стелился перед ней.

Мой больничный продлится до понедельника, а во вторник мне уже посчастливится вновь окунуться в учебные будни. Не знаю, хорошая ли это идея, чтобы Лия пошла на вечеринку, ведь, зная то, что на них происходит, у меня невольно сжимаются кулаки от злости, стоит мне представить её на ней. В ту же секунду, я понимаю, что бессмысленно думать о плохом: оно рано или поздно настигает. Поэтому, отогнав ненужные мысли, я доехал до дому и припарковал тачку.

Днём мне позвонил Филл.

— Здорово чувак, — произнес он на немецком.

— Здорово.

— Как твое?

— Сойдет, — фыркнул в трубку, потирая глаза. — А твое?

— Сносно. Только скучно на парах, — с толикой грусти ответил друг. В трубке послышался голос Маркуса, который истерично хохотал.

— Я вижу, как вам скучно, — выдохнув трубку, смотря в потолок.

— Ну че, не передумал идти на вечеринку?

— Нет, — твердо заверил Финну. — А должен?

— Ну мало ли… — задумчиво произнес других, словно, пытался что-то вынюхать. — А Лия?

Пытаюсь поддавить в себе глупые мысли, стараясь как можно мягче реагировать на такие вопросы, ведь, в них нет ничего странного. Беру в руку теннисный мяч и начинаю кидать его в потолок, умело ловя обратно ладонью.

— Не знаю, — пробормотал я. — Она не говорила со мной на эту тему.

— Мария-Луиза сказала, что она вроде бы согласилась…

Финн произнес это так, будто бы я запрещаю Лие куда-то ходить после учёбы. Бред собачий!

— Ну хочешь, спросил у неё сам, — пытаюсь закончить этот разговор, чтобы ненаболтать лишнего. — Она же сегодня в универе…

— Мне влом поднимать свою пятую точку, — издал короткий смешно, Финн явно не был настроен на то, чтобы спрашивать у Лии что-то.

— Понятно.

В трубке повисло молчание, а комнату разрывал очередной звук отскакивания теннисного мяча.

— Ты сможешь в пятницу помочь с приготовлением?

Закатываю глаза, ловлю мяч и выдохнув из себя, говорю:

— Ладно, помогу.

— Good, — ответил друг, но мне кажется, что-то не договаривает мне. Продолжая кидать теннисный мяч в потолок, я спросил:

— Все в порядке?

Фин выдохнул из себя.

— Ну…

— Говори, — шиплю в трубку, спс того не понимая.

— Короче, Маркус и Леон сказали, что это плохая идея рассказывать тебе.

— Почему же? Опять самую лучшую теплку склеил Маркус? — практически выдавливаю из себя с ехидностью, но всем нутром чувствую, что здесь что-то не так.

Финн тяжело выдохнул в трубку.

— В общем, — говорил он, — вчера в универ явился Ганс.

— Так он же там учится, — выдал короткий смешок, — разве нет?

— Да, учится, но…

Слышится, как Маркус что-то шептеч Финну, но я не могу разобрать, ято именно.

— Короче, Ганс вчера пытался вновь приклеится к Лии.

Мяч отбился от потолка и ровно лег мне в ладонь. Ощущаю, что в жилах закипает злость. Я пытался ровно дышать, но выходило это у меня с трудом.

— Повтори… — будто бы сам того не понимая, произнес это слово, практически не шевеля губами.

— Вчера Ганс приставал к Лии.

Не дышу.

Сложно совладать с внутренней злостью. Мне хотелось разгромить всю комнату, вылить во что-то злость, но… я не стал.

— Эй, чувак, ты еще тут? — спросил в меня Финн, явно заметив, что я замолчал.

— Ja, — ответил ему, но голос мой дрожал. — Я тут.

— Тебе Лия об этом не говорила?

Молчу. Не знаю, почему, но слова совершенно не вяжутся на языке.

— Nein, — срывается с моих уст.

— Значит и я тебе ни о чем не говорил, — добавил Финн и тотчас произнес: — Ладно, нам пора.

— Ich rufe an, — чуть ли не шепотом произнес в ответ.

Моя рука по прежнему была согнута, я держал теннисный мяч, пялюсь в белый потолок. Вдруг, ни с того, ни с сего, со всей силой запульнул этим мячом в угол комнаты. Теннисный мяч отскочил от стены, сбил пару старых фотографий, что были в рамках, статуэтку стоящую рядом.