Я растерянно замерла, догадавшись, откуда ветер дует. Наверняка это по мою душу из-за поимки маньяка.

Вспыхнула злость на Павла. Нет, ну мог же он позвонить мне и предупредить, что такое в мою сторону катится! Я бы хоть приоделась, что ли! А то стою тут вся такая в обтягивающих цветастых лосинах да свободной белой футболке на босу грудь! Даа, всем подставам подстава!

Тем временем меня окружили и как начали поздравлять и благодарить! Сначала толкнул краткую речь высший чин, который затем схватил меня за руку и от души потряс, отчего моя грудь второго размера пустилась в пляс. Камера тут же опустилась ниже.

Неужели все это покажут!? — мысленно охнула я. Стараясь держать лицо, внутри я была словно клубок нервов. Хотелось просто развернуться и уйти! Да так ведь это тоже снимут, как я позорно сбегаю, виляя цветастой пятой точкой.

Затем человек из администрации вручил мне «ценный подарок» в виде пластикового электрического чайника и выглядел при этом так гордо, словно дарит папуасам стеклянные бусы!

После этого за поимку особо опасного преступника меня благодарили важные дядечки в погонах, прославляя мои отвагу, мужество и находчивость. Кульминацией сего действа стало вручение особо почетной грамоты, где было так и написано, что Матвеева Мария Викторовна награждается за мужество, смелость и самоотверженность, проявленные при исполнении гражданского долга — задержании особо опасного преступника и раскрытии преступления!

Короче, бла-бла-бла в красивом оформлении. Я даже придумала, какую дырку закрою в туалете этим удивительно плотным картоном! Кому звездочки на погоны или премии, а мне картинку да пластмассовый чайник! Только то, что меня снимают и в случае чего мой перфоманс покажут по телику, удержало меня от того, чтобы не вернуть им их «особо ценные» подарки.

Когда же я поняла, что вся эта показуха подходит к концу, немного расслабилась, предвкушая, что наконец меня оставят в покое, когда почувствовала на себе пристальный взгляд.

Немного позади чиновников стоял одетый с иголочки красивый молодой мужчина и с легкой улыбкой, не моргая, смотрел на меня.

Только спустя еще полчаса мне, наконец, удалось отвязаться от навязчивого внимания правящей верхушки нашего района, а также СМИ.

Я, конечно же, все лавры приписала Лео, но представительница всевидящего корреспондентского братства с улыбкой попеняла мне за скромность, заявив, что, по показаниям самого задержанного, я в процессе его задержания покусилась на святая святых любого мужчины, нанеся его «орудию труда» колоссальный вред.

Представители администрации при этом еле сдержали смех, покашливая в кулак, хотя в их глазах плясали смешинки. А вот участковый стал хмур, услышав подобное заявление. Он, прищурив глаза, долго потом буравил колючим взглядом девушку с микрофоном. Чую, устроит Павел кипиш по выявлению источника утечки информации.

Наконец, нас с Лео отпустили подобру-поздорову, я же, прощаясь, невольно поискала глазами того солидного молодого красавца, столько времени буравящего меня взглядом, но, увы, его уже и след простыл.

Ну да ладно, как говорится, рыльцем не вышла олигархов цеплять.

Маму я застала на кухне. Вкусно пахло наваристым борщом на курином бульоне. Я глубоко вдохнула его божественный аромат.

— Мам, тебе еще долго варить? Может, помочь?

— Да нет, дочка, осталось только чесночок мелко порезать, да зелень, и всё готово! — Мама внимательно на меня посмотрела. — Что-то случилось? Отчего это начальство наше тобой интересуется? Хотя, если бы что натворила, уж забрали бы! Тьфу-тьфу! Так что произошло? Расскажешь?

— Обязательно расскажу! Но уверяю, что ничего плохого! С борщом закончим и всё узнаешь. — Я быстро чистила чеснок и думала, с чего же лучше начать с мамой разговор.

— Но ты чем-то взволнована, я же вижу! — Мама прикрыла кастрюлю крышкой и присела на табуретку, пытливо всматриваясь в мое лицо. От волнения ее лоб снова прорезали глубокие морщины.

— Не волнуйся, мамуль! Да, мне нужно с тобой серьезно поговорить, но новости скорее хорошие, хоть и невероятные. Просто я хочу это сделать не в присутствии Виктора Петровича. Он вроде человек хороший, но разговор касается только нашей семьи. — Скептически посмотрев на несколько долек чеснока и нож, решила избавить себя от лишней работы, а свой маникюр — от угрозы быть испорченным, сунула руку в ящик стола и представила, что держу в ней чеснокодавилку.

Вытащив сей символ человеческого гения, быстро раздавила с его помощью над кастрюлей дольки чеснока, добавила нарезанную мамой ароматную зелень и, накрыв кастрюлю крышкой, выключила газ.

— Всё, мам, готово! Ну пойдем, что ли, в зал?

— Может, лучше в сад? Под яблонькой на лавочку присядем.

— Нет, мамуль! Там нас могут подслушать. Или тетя Маша не вовремя встрянет со своими разговорами.

— Ну хорошо, — все так же настороженно на меня глядя, согласилась мама, и мы устроились с ней в зале на диване.