— Стой, у меня приказ отвезти тебя в город.

— Нет! Я не верю! Вы хотите убить меня! — я отбежала к забору и остановилась в десяти метрах от своего похитителя.

Дёрнув калитку, поняла, что она закрыта. Слёзы отчаяния, которые копились всё мое пребывание здесь, хлынули из глаз, заставляя дрожать всем телом от холода и рыданий, которые было уже неаозможно сдерживать. Моя нервная система была расшатана до предела и вдруг улица и всё вокруг, включая силуэт моего похитителя, поплыли перед глазами.

***

Открыв глаза, я даже не сразу поняла, что нахожусь в больничной палате. Совсем одна. Голова немного побаливала и во всём теле была дикая слабость, поэтому даже шевелиться. Осмотревшись, увидела катетер на своей руке и капельницу рядом и ужасная догадка сразу промелькнула в моем воспаленном мозгу. Зачем лекарства? С беременностью что-то не так?

Я сама не поняла, как крупные слёзы полились из моих глаз. Как маленькое существо размером с горошину в моем животе сумело всего за одни сутки поглотить мои мысли и круто изменить все вокруг? Наверно понять такое под силу только женщинам, ведь именно они начинают любить новую жизнь внутри себя задолго до ее рождения. Неужели выкидыш? Страшное, казавшееся кощунственным слово пульсировало в голове, заставляя чувствовать настоящий панический страх.

Дверь в палату тихонько приоткрылась и я увидела медсестру.

— Зачем эти лекарства? У меня был выкидыш? — попытавшись встать и сорвать катетер с руки, я почти упала на кафельный пол, почувствовав сильное головокружение и тошноту.

— София Алексеевна, не вставайте! Вы еще слишком слабы! У вас шок!

— Не подходите! — кричала я, и предательская влага застилала мои глаза, отчего они почти ничего не видели. От вида крови из руки с сорванным катетером голова еще сильнее закружилась, и мозг снова погрузился в небытие.

— Я сказал вам ни на секунду не оставлять её одну. Зачем я плачу вам деньги, если ваши медсестры не могут справиться с маленькой больной девушкой? Круглосуточно дежурьте! — суровый голос Давида раздавался совсем рядом, внушая уверенность и заставляя волны тепла расходиться по ноющим конечностям. Он рядом, он забрал меня.

Наверно это просто сон.

— Давид Платнович, приносим свой глубочайшие извинения! Медсестра уже получила строгий выговор и внушительный штраф. Такого больше не повторится! Жизни и здоровью Софии Алексеевны больше ничего не угрожает. Это был просто посттравматический шок.

— Когда она очнется?

— Думаю, что в самое ближайшее время.

По легонько щелкнувшей двери и по удаляющимся приглушенным голосам стало понятно, что я снова осталась одна, поэтому открыла глаза и медленно села. Рука, из которой накануне был вырван катетер перебинтована и жутко болела, Я осмотрелась, и увидев кнопку вызова медперсонала, нажала её. Не прошло и десяти секунд, как дверь палаты открылась и влетел запыхавшийся врач.

— София Алексеевна! Здравствуйте! Я Ренат Николаевич, ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете?

— Я чувствую себя довольно сносно, скажите, у меня был выкидыш? — проговорила я и сморщилась: неужели этот слабый писк, это мой голос?

На последних моих словах в палату вошел Зафиров, поэтому внезапная слабость и испуг снова заставили меня лечь и прикрыть глаза. По его непроницаемому выражению лица было совершенно непонятно, услышал ли он мои слова или нет. Хотя у меня наверняка брали анализы, а значит доктора и он в курсе о беременности.

— Я оставлю вас, если что-то нужно, снова нажимайте кнопку вызова, — сказал врач и вышел, оставив насс Зафировым наедине.

Так и не решившись повторно спросить при Зафирове у врача о ребенке, я молча рассматривала свои пальцы, боясь поднять глаза. А он как назло и сам не спешил начать разговор и просто внимательно смотрел на меня.

Решив, что молчание затягивается, я с трудом выдавила из себя первый вопрос:

— Как я здесь оказалась?

— Тебя искала вся полиция города и когда вычислили местоположение, то приехав на место, мы обнаружили тебя во дворе без сознания.

— А что с моим похитителем?

— Я застрелил его.

— Я застрелил его.

Я охнула от страха и мое испуганное лицо, видимо, выглядело совсем паршиво, потому что Давид вдруг подошёл очень близко, и присев на кровать, взял меня за руку.

— Успокойся. Больше тебя никто и ничто не потревожит, — это было сказано его обычным повелительно-спокойным тоном, но гораздо мягче обычного. Он понимал, что я больна и успокаивал.

— Но ведь это не он заказчик, он всего лишь исполнитель. Этот человек даже пальцем меня не тронул. Да и потом отпустил меня.