Все мои посетители обернулись и буквально впечатались в него взглядом. Ого. Сейчас моя бабушка воспримет эти слова как вызов. Не понимая, что делать, я вжалась в кровать и подняла одеяло до бодбородка. Вдруг они забудут обо мне и получится отсидеться под одеялом, только бы не видеть и не слышать скандала!

— Точно, дочка, что же мы тут тебя окружили, — засуетилась мама и начала всех поднимать.

— Так это вы заделали ребенка моей внучке? — прямо в лоб спросила бабушка.

Чёрт! Я была готова провалиться сквозь землю.

Вот откуда в ней такая прямолинейность и простота, граничащая с хамством?!

Чтобы не видеть этой ужасающей картины, я еще сильнее натянула одеяло на покрасневшее лицо.

— Конечно я. Разве у неё есть ещё кандидатуры?

— Так у неё то Сережа, то Алёша! — заводилась бабушка.

Что она несет?! Какой ужас!

— Если я услышу о каком-нибудь мужчине рядом с ней, то я пристрелю его, а ей сверну шею. Но если вы переживаете о её чести, то зря, она конечно глупая импульсивная дура, но была мне верна. И я женюсь на ней в любом случае.

Охренеть. Скандала не избежать. За что мне все это?!

Однако, вопреки моим опасениям, бабушка совершенно спокойно произнесла:

— Вот это я и хотела услышать. Выздоравливай, дорогая, мы еще навестим тебя. Не затягивайте со свадьбой, ведь, учитывая твою худобу скоро будет виден живот!

В палате воцарилась тишина и я, решив, что все ушли, выглянула из под одеяла. Напротив сидел Давид и сверлил меня тяжелым темным взглядом:

— Если я еще хоть от кого-нибудь услышу о каких-то мужчинах, увивающихся за тобой, то я могу не сдержаться. В конце концов ты беременная женщина и должна следить за нормами приличия в твоем положении.

Затем его взгляд скользнул по букету цветов и кольцу в открытой коробке:

— Отец уже прислал тебе часть фамильного золота… Оперативно, — темная бровь поднялась и лицо Зафирова озарила улыбка, полная сарказма.

— Мы ведь даже не знакомв с твоим отцом… Господи, я сама только два дня назад узнала о своем положении, а он уже тоже в курсе, что я беременна и в больнице!

— Разумеется в курсе, ведь это он заказчик твоего похищения.

— Как?! Почему?! Ведь он даже ни разу не видел меня! — больше всего хотелось услышать слово "розыгрыш!", но несмотря на весь абсурд услышанного, было ясно, что Зафиров не шутит.

— Отец очень давно мечтает о моей свадьбе с дочерью своего греческого партнёра. Но, я, разумеется не тот человек, которого можно убедить жениться, поэтому мой отец сначала делал вид, что серьёзно болен, потом узнав, что среди многочисленных безликих любовниц появилась ты, решил убрать тебя. Правда осознание того, что ты можешь родить внука значительно отрезвило его.

— Почему? — кажется, я совсем перестала понимать о чём речь.

— Потому что я никогда не собирался жениться и заводить детей. Мне это не нужно. И он знает об этом.

Что?! Человек, от которого я беременна, только что объявил мне, что не хочет быть отцом? Сердце бешено застучало и я почувствовала себя самой несчастной женщиной в мире.

Ну почему я? Почему именно на моем пути встретился самый красивый и самый бесчувственный мужчина на свете? Ему не просто не нужна я, ему не нужен собственный ребенок!

— Уходи. — соленая влага защипала глаза, а я снова чувствовала себя ненужной куклой, которую собирались поставить на полку.

— Перестань. Я женюсь на тебе и признаю ребенка. Он мой. А мои жизненные принципы в данном случае меняются из-за обстоятельств.

— Но ты же не любишь меня и не хочешь ребенка! — меня вдруг осенило: ведь я слишком много плакала в последнее время и всегда по Его вине!

— Как раз наоборот. Всё случилось так, как должно было.

— Знаешь, Зафиров, меня просто достало твое отношение ко мне. Я, действительно, беременная женщина, которой теперь нельзя волноваться. А все мои волнения от тебя! Я хочу расстаться с тобой навсегда.

Давид замер на месте и внимательно посмотрел на меня. Его спокойный вид, ничего не выражал, казалось, что ему абсолютно наплевать, но по сжатым в тонкую линию губам и почерневшим глазам я уже без труда читала гнев.

— Ты действительно этого хочешь? — медленно почти по слогам… Очевидно, что Зверь в бешенстве.

— Да, — получилось почти без запинки и я сразу приготовилась услышать что-то вроде "Я отпускаю тебя" или "Мы расстаемся", но Давид снова смерил меня равнодушным взглядом и уже выходя из палаты бросил: