Шрифт:
— Как?.. Как это может быть?
Под выходом из пещеры проходила силовая линия! Он пошел по ней и незаметно совершил переход. И где он теперь? Шоссе выглядит вполне современным. Этот мир настолько же далек от каменного века, как Марилебон от Марса.
Еще совсем недавно он помчался бы вперед, не чуя ног, готов был пасть на колени и целовать асфальт, как символ этого мира, но то время прошло. Теперь ему хотелось развернуться и бежать обратно в пещеру, к своим соплеменникам! Там его люди, его племя! Он жил там, был частью их нехитрого миропорядка, изучал их особые возможности… это была его жизнь, и он еще не готов отказаться от нее, оставить людей, ставших ему близкими, и даже не сказать им хотя бы «Прощайте, увидимся».
— Нет, — пробормотал он, решительно покачав головой. — Не сейчас. И не так. — Он посмотрел в ту сторону, где исчез пещерный лев. — Пока, Бэби. Ступай своей дорогой, а я пойду своей. — С этими словами он развернулся и пошел обратно в пещеру. Спиной к свету, лицом к темноте.
Шел он медленно, но довольно уверенно. Когда погас последний лучик света, вытянул руку, нащупал стену и пошел дальше, пока не почувствовал, что штрек выпрямляется, а значит, он стоит у конца лей-линии.
Приготовившись к прыжку, он двинулся дальше. Идти в полной темноте, держась за стену одной рукой, а другой непрерывно проверяя пространство перед собой, оказалась труднее, чем можно было предположить. Однако вскоре он обвыкся. Но прыжок пока не получался.
Он спотыкался и очень хотел, чтобы у него получилось, но прямой участок кончился. Тогда он повернул и пошел обратно, все еще надеясь совершить переход. После двух неудачных попыток он вспомнил о лей-лампе Вильгельмины. Он достал прибор и помахал им. Маленькие голубые огоньки вспыхнули… и почти тут же погасли. И сколько он не ходил взад-вперед, лампа оставалась темной. Волей-неволей Кит вынужден был признать, что силовая активность лей-линии в это время суток на нуле.
Ворча, Кит развернулся и направился обратно к выходу из пещеры, дожидаться, пока линия активизируется. Снаружи стоял жаркий летний день. Привыкнуть к теплу и яркому солнечному свету удалось не сразу. Вскоре он вспотел в своих мехах и решил снять часть одежды. Тяжелую меховую парку он снял, свернул и положил под камень у входа в пещеру; потом можно забрать.
Выйдя на склон холма, он решил осмотреться. На северо-западе тянулись невысокие серые горы, долина внизу поросла деревьями, издали похожими на оливы. Горы выглядели смутно знакомыми, но он так и не смог вспомнить, где и когда их видел. Нельзя сказать, чтобы он так уж хотел определиться, ведь он не собирался задерживаться здесь, но его раздражало то, что он попал в это место случайно, не по своей воле. А вот обратно его не пускали. Но раз уж неизвестная лей-линия заснула, надо посмотреть, что здесь и как.
Кит уселся в тени нависающей скалы и стал ждать захода солнца. Но даже в тени ему было жарко. Видимо, виноват был контраст — все-таки он попал из разгара зимы в лето. Организм не приспособился. Он закрыл глаза и вскоре задремал. Через некоторое время какой-то далекий звук разбудил его. Он открыл глаза и осмотрелся; все было по-прежнему, но теперь он хотел пить.
Ну и что? Река-то вон, рядом. Что толку сидеть здесь и страдать? Он начал спускаться по склону холма. Дошел до берега, огляделся, не притаился ли где пещерный лев, и поискал, где бы ему спуститься к воде Пробравшись через густой кустарник, он вышел на ровный галечный пляжик, наклонился к воде и зачерпнул ладонями отличную пресную воду. Она еще несла в себе прохладу горных источников.
Он напился досыта и уже собирался встать, когда услышал позади шум. Опасаясь, что Бэби найдет его, Кит подхватил большой камень и изготовился к бою. Однако вместо льва из кустов выскочили две большие гончие — тощие, длинноногие звери; один серый, другой коричневый — и оба они крайне удивились, увидев его. Собаки резко остановились, прижали уши и ощетинились.
— Полегче, ребята, — сказал Кит, демонстрируя пустую руку. — Стойте, где стоите. — При звуках его голоса коричневая собака подняла морду и призывно тявкнула. Второй пес продолжал поедать Кита взглядом, тихонько рыча.
В лесу зашуршало, и на поляну вышел человек в красной рубахе и кожаном охотничьем жилете. На голове у него красовался черный берет, а на плече висело двуствольное ружье. Он взглянул на Кита и выдохнул:
— Madre de Dios!
Кит, все еще сжимая камень, успокоительно проговорил:
— Ладно, ладно, не стоит волноваться. Все в порядке.
Однако мужчина в черном берете поднял дробовик и прицелился в грудь Кита.
— Que?
— А по-английски нельзя? — сварливо спросил Кит.
Охотник явно его не понимал. Он продолжал целиться в грудь Кита, и настроен был решительно. Довольно долго они переглядывались, а затем мужчина махнул дулом ружья, явно предлагая Киту бросить камень. Кит без колебаний подчинился.
— Не стреляй, ладно? — сказал он, медленно поднимая руки. — Я тут путешествую. Да опусти ты ружье. Я же не собираюсь нападать! Видишь?