Не желая рисковать, что меня отследят по моему телефону, я оставляю его выключенным и кладу устройство на стойку.

Я снова оглядываю небольшое пространство и, увидев спортивную сумку Макса, приподнимаю бровь. Я подхожу ближе и, присев, расстегиваю ее. Мои глаза расширяются при виде оружия — от ножей всех размеров до пистолетов.

— Господи, — шепчу я. — У этого человека достаточно оружия, чтобы вести небольшую войну.

Я слышу снаружи рев двигателя машины и быстро застегиваю сумку. Подбегая к окну, я вижу, как Макс подъезжает на внедорожнике, и вздыхаю с облегчением.

Направляясь к входной двери, я выхожу на улицу и подхожу ближе, чтобы помочь донести сумки.

Макс вылезает из машины и хмуро смотрит на мои босые ноги.

— Ты поранишься. Возвращайся в дом.

Я смотрю вниз на участки травы и земли.

— Я в порядке. Передай мне сумку.

Он бросает на меня еще один свирепый взгляд, протягивая мне самую легкую сумку, в то время как сам несет шесть тяжелых.

— Мой ассасин — джентльмен, — поддразниваю я его, прежде чем успеваю остановить себя.

Макс останавливается на полушаге и смотрит на меня, эмоции, которые я не могу определить, напрягают черты его лица.

Думая, что переступила границы между нами, я одариваю его печальной улыбкой.

— Извини. — Я разворачиваюсь и направляюсь обратно в дом, а потом принимаюсь распаковывать вещи.

Здесь есть холодильник, видавший лучшие времена, куда я кладу скоропортящиеся продукты.

Вспомнив о своем мобильном телефоне, я спрашиваю:

— Как думаешь, они могут отследить меня с помощью моего телефона?

Макс замирает на секунду, затем бормочет:

— Где он?

Я указываю на стойку, и когда он видит, что он все еще выключен, его взгляд с облегчением останавливается на мне.

— Ты не включала его?

Я качаю головой.

— Я не хотела рисковать.

Он усмехается, качая головой, и продолжает распаковывать вещи.

— Что? Почему ты усмехаешься?

Его взгляд встречается с моим.

— Ты облегчаешь мне работу.

На моем лице расплывается улыбка.

— Не за что.

Он снова выходит на улицу и возвращается с новыми пакетами. Заметив, что в них одежда, я подхожу ближе. Он достает кроссовки моего размера, пару джинсов, две футболки и две пары шорт.

— Этого хватит до тех пор, пока я не отправлюсь в следующий раз за припасами, — бормочет он.

Ни трусиков, ни лифчика.

Я пожимаю плечами и забираю одежду и кроссовки.

— Спасибо.

Идя в спальню, я аккуратно складываю все и кладу стопкой на край стола. Взяв чистую одежду на день, я возвращаюсь на кухню, чтобы взять средство для умывания и совершенно новое полотенце.

— Ничего, если я приму душ?

Макс кивает, снимая ценники с одежды, которую он купил для себя.

— Конечно.

Зайдя в ванную, я закрываю дверь и открываю краны, чтобы вода стала теплой.

— Черт, — бормочу я, когда не вижу зубной пасты. Я снова открываю дверь и спрашиваю: — Ты купил зубную щетку и пасту?

Он подходит к стойке на кухне и приносит мне пакет со всеми туалетными принадлежностями.

— Спасибо, — улыбаюсь я, забирая у него сумку.

Я снова закрываю дверь и быстро чищу зубы, после чего снимаю грязную одежду и залезаю в душ.

Меня не волнует, что средство для мытья тела — одно из дешевых, я просто благодарна, что могу помыться.

Пока я смываю пену, что-то на стене привлекает мое внимание. Это большое, коричневое, и у него слишком много ног.

Я моргаю, глядя на паука, который смотрит на меня так, словно я его очередная еда, затем издаю крик, который, наверное, можно услышать в Париже.

Я выбегаю из душа и хватаю расческу, чтобы прихлопнуть это чудовище.

Дверь с грохотом распахивается, и Макс врывается в крошечную ванную, держа пистолет наготове на уровне глаз.

Я указываю на стену и кричу:

— Убей его.

Его взгляд мечется между огромным пауком и мной, затем он опускает пистолет и заявляет очевидное:

— Ты голая.

У меня мурашки по коже, я танцую, продолжая указывать на паука.

— Убей его. Убей его. Убей его.

Макс закрывает краны, хватает паука голой долбаной рукой и подходит к окну, где выбрасывает его на улицу.

Когда угроза моей жизни устранена, дрожь пробегает по моей спине, и сильный страх исчезает.