Я набираюсь храбрости и поднимаю глаза на Макса. На его лице написано сострадание, и это придает мне сил закончить свой рассказ.

— Когда я набросилась на Алена, думая, что действительно могу с ним справиться, полетели пули. Одна попала в меня, и когда я очнулась, то оказалась в больнице. — Я пожимаю плечами и неловко усмехаюсь. — И это история о самом глупом дерьме, которое я когда-либо совершала.

Макс качает головой. Раскаяние искажает его черты, затем он говорит:

— Я стрелял в тебя, Ками.

Его слова не совсем доходят до меня.

— Что?

— В твоей истории есть еще кое-что. Барнарды задолжали Братве денег, и меня наняли для их убийства. Когда я стрелял, ты появилась из ниоткуда и получила пулю, предназначавшуюся их сыну. Это была единственная ошибка, которую я допустил за всю свою карьеру.

У меня отвисает челюсть, и, уставившись на Макса, я пытаюсь осмыслить то, что он мне говорит.

— Я никогда так быстро не бегал за всю свою гребаную жизнь. Ты была без сознания, когда я добрался до тебя, и я сделал единственное, что пришло мне в голову. Я отвез тебя в ближайшую больницу и оставил там.

Святое. Блин. Дерьмо.

Не находя слов, я могу только смотреть на Макса.

— Прости, Ками. Я жил с сожалением последние десять лет, и когда появилась возможность отплатить тебе за то, что я с тобой сделал, я ею воспользовался. Вот почему я согласился защищать тебя.

Снова. Святое чертово дерьмо.

Когда я продолжаю моргать, глядя на него, он умоляет:

— Скажи что-нибудь.

Макс никогда не умоляет.

Я качаю головой и пытаюсь подобрать слово.

— Ааа…

— Детка? — Он поднимает руку к моей щеке. — Поговори со мной.

— Ты стрелял в меня?

— Да.

— О. — Проходит еще минута, прежде чем я действительно могу сказать: — Значит, то, что ты совершил ошибку, на самом деле спасло мне жизнь?

Он хмуро смотрит на меня.

— Что?

— Они собирались убить меня после того, как получат деньги. Конечно, был шанс, что полиция найдет меня, но шансы были не в мою пользу. Ты случайно выстрелил в меня и отвез в больницу.

— Господи, женщина, — бормочет он. — Почему ты так спокойно это воспринимаешь?

— Может быть, мне лучше выйти из себя? Это поможет?

— Нет.

Я смотрю на мужчину, которого люблю, и не могу найти в себе сил разозлиться.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Я знаю, ты не хотел стрелять в меня, Макс. Ты взялся за работу, чтобы защитить меня, чтобы загладить свою вину. Ты дал мне гораздо больше, чем то, что, как ты думаешь, отнял у меня в тот день.

Макс смотрит мне в глаза.

— Я никогда не думал, что мне выпадет шанс попросить у тебя прощения, но простишь ли ты меня?

— Боже, ты хотел задать мне именно этот вопрос? Черт, я все неправильно поняла, — бормочу я. — Конечно, я прощаю тебя, Макс.

— Технически, это был не тот вопрос, который я хотел задать, — говорит он. — Мне нужно было раскрыть этот секрет, чтобы я мог задать тебе другой вопрос.

— Господи, это прозвучало запутанно. — Улыбка кривит мои губы. — Что ты хотел спросить?

Он подносит мою руку к своему рту и целует мои пальцы.

— Выходи за меня замуж.

Я моргаю, глядя на мужчину, словно он сошел с ума.

— Серьезно? Это приказ. — Я выдергиваю свою руку из его. — Попробуй еще раз.

Уголок его рта приподнимается, и, отстегнув ремень безопасности, он опускается передо мной на колени.

— Ками, ты выйдешь за меня замуж?

Раньше я думала, что мне нужно замысловатое предложение, но, глядя на Макса, стоящего передо мной на коленях, я бы не хотела, чтобы это было по-другому.

Я хихикаю.

— Хорошо.

Сильное облегчение омывает его черты, и, вскочив, он обхватывает мое лицо руками и целует со жгучей страстью.

Эпилог

Макс

(Шесть месяцев спустя…)

Я самый счастливый ублюдок на свете.

Я смотрю, как Ками фотографирует доски для серфинга, воткнутые в песок на пляже в Рио-де-Жанейро.

Мы здесь, потому что у меня контракт на устранение торговца оружием, и пока я осматриваю местность и цель, Ками исследует эту прекрасную страну.