Таргариец обернулся, уставился на него обратившимися в узкие щелки глазками. Ноздри широкого носа раздувались. Над переносицей прорисовалась глубокая морщина.

– Эй, я не хотел тебя обидеть! – испугался Глеб. – Просто решил продемонстрировать, что тоже пару слов по-таргарийски знаю. Думал, может, и мне горошек перепадет. Нет? Не перепадет? Ну и не надо…

Здоровяк некоторое время разглядывал Жмыха с самым свирепым видом, потом отвернулся.

– Что ты сказал? – заинтересовался Лукас. – Я хоть и учил языки, эти таргарийские слова слышу впервые.

– Это страшное ругательство, – сообщил Глеб, – дословно означает что-то вроде того: «Чтобы у тебя шерсть на ушах колосилась». Да, вот так…

– Интересно, – заметил Лукас. – Пушкон нуса кварт. Кажется, запомнил.

– Думаешь, пригодится, когда в следующий раз встретим Накнака?

– Не исключено.

– О чем вы там шепчетесь? – окликнул гостей авторитетный коск. – Вас, ребята, что, в детстве не учили, что нехорошо шептаться по углам, когда вы находитесь в обществе взрослых? Я ведь могу и обидеться.А если Седой обижается, это обычно плохо кончается. Жрите давайте. И лучше всего молча. Берите пример с Гнунка. Он мне тем и приятен, что молчит все время.

Жмых кивнул, потянул за петлю на крышке, и банка с зубовным скрежетом распечаталась. Глеб поднес ее к носу и с наслаждением втянул нежный мясной аромат. Это тебе не бородавчанская дрянь, от которой любого представителя рода homo sapiens неизбежно настигнут рвота и понос, а настоящая тушенка, произведенная в одной из земных колоний. Притом совсем свежая. Не иначе Седой со своим проверенным в деле корешем грабанули какой-нибудь продуктовый склад в окрестностях Парниковой рощи. Причем выбрали правильный склад, ориентированный на гуманоидных потребителей белковой пищи.

– Чем это жрать? – поинтересовался Глеб.

Не говоря ни слова, таргариец полез в сумку и секунду спустя метнул ложку Жмыху. Бросок получился сильным. Ложка, нацеленная в лицо человека, почти со свистом пролетела по воздуху. Глеб перехватил ее перед самым носом. Зажал в кулаке. Посмотрел на здоровяка со злобой. Отношения их не заладились с самого начала. Во взгляде Жмыха явственно читалось – наверное, придется мочить.

Лукас открыл банку с зеленым горошком. Вежливо обратился к таргарийцу и тоже получил ложку. После чего приступил к трапезе. Он успел только поднести ложку к лицу, а Глеб уже сжевал всю тушенку, сыто рыгнул и развалился у костра. Седой поглядел на него неодобрительно, но ничего не сказал.

– Ну так что, уважаемый, – обратился к нему Жмых. – Может, расскажешь теперь, как ты, авторитетный коск, дошел до жизни такой, что вынужден тут ховаться, словно пещерная крыса?

Гнунк заворчал, сунул руку за пазуху и потащил ствол, но Седой остановил его жестом.

– Если ты такой любопытный, слушай…

Лукас придвинулся и затих, ложка застыла в банке.

– Я прилетел на Дроэдем по верной наводке. Как мне тогда казалось, верной… Один из моих старых корешей, авторитетный человек, он тоже, кстати, был у Бетельгейзе, получил эти сведения от своего уха.

– Как вы сказали? – уточнил Лукас.

– От своего уха, – повторил Седой. – Не втыкаешь, парень? От копа прикормленного. Понял?

– Ах вот как, теперь понял, – кивнул Лукас. – Продолжайте, пожалуйста. Все это очень увлекательно.

Седого замечание лемурийца неожиданно разозлило.

– Увлекательно тебе, паскуда?! – прошипел он, сплюнул и выставил перед собой широкую ладонь. – Я тебя вот этими пальчиками придушу, по частям в костре пожарю и съем. Понял меня, парень?!

– М-м-м, да, – выдавил пораженный до глубины души лемуриец и бросил многозначительный взгляд на Жмыха. Мол, этот авторитетный коск – абсолютный псих.

Глеб в ответ только плечами пожал. Он подозревал, что поэтическая манера разговора в преступной среде до добра не доведет. Но вместо того, чтобы пользоваться простыми словами и выражениями, которыми так богата феня, Лукас продолжал изъясняться изящно и длинно.

– Ты это, Седой, – буркнул он, – не надо на него накатывать. У него погоняло среди наших – Поэт. Он нашим на астероиде знаешь какие письма проникновенные домой писал? Если понадобится, и тебе напишет.

– Если понадобится, – авторитет скривился, – я себе сам напишу. Только с родными, если б они у меня даже были, я бы связаться никак не смог. Ты что, паря, думаешь, я не пытался отсюда весточку своим корешкам дать? Или смыться отсюда не пробовал?

– Не догнал… – откликнулся Глеб. – Это что еще значит?!

– Я бывший бугор человеческого района, – сообщил Седой. – Только заметил я неприятную закономерность. Бугры здесь живут не дольше полугода. А потом приходит кто-то, кто непременно желает занять их место. И отправляется старый бугор на стеклянное кладбище. А новый начинает править. И ощущает себя тузом до того самого последнего часа, пока не поймет, что и козырная карта бывает крыта. Что случается часто, если в колоде одни козырные карты. Понял меня, паря?