— А Вики знает об этом?

— О, да. О болезни, но не о гороскопе.

— И что эти анализы покажут вам?

— Сколько времени ей осталось.

— И никакого лечения?

— Об этом даже нет и речи.

— Вы сказали мне, что этот гороскоп может ошибаться.

— Я.., солгал.

— Этот Шенк, должно быть, мошенник! — взорвался Гаррисон. — Он наверняка знал, что она была в санатории. Должно быть, узнал почему. Он связался с Зибертом. Он жулик. Если она должна умереть... — он почти задохнулся на этом слове, — ., она должна умереть. И зачем этот таинственный ублюдок вытащил такое на свет?

— Нет, нет, Ричард, — Шредер попытался успокоить его. — Адам — хороший друг. Я знаю его более двадцати лет. Он очень честный человек.

Гаррисон схватил смятую картонку и свой гороскоп и засунул их в карман.

— Я попрошу Кениха прочитать их мне.

— Неркели ты думаешь, что я буду врать тебе в таких вопросах? — вздохнул Шредер.

— Допустим, что я не хочу верить вам. Но я верю. И я слеп! У Вилли хорошие глаза. Подтверждение уничтожит мои сомнения.

Гаррисон почувствовал, что Шредер кивнул.

— Очень хорошо. Я понимаю, каково тебе сейчас.

— А что там с вашим гороскопом? — спросил Гаррисон, — и Вилли?

— Вот мой, — Шредер вручил ему карточку. — Там все просто: “Томас. Смерть. Шкала времени: через шесть месяцев”.

Гаррисон схватил Шредера за руку.

— Господи! Этот Шенк — кровавый убийца. Нет, — колдун. Разве вы не видите, что он колдун? Он сказал вам, что вы скоро умрете, и вы, доверяя ему, просто настраиваете себя на смерть!

— Нет, — ответил Шредер, на фоне страсти Гаррисона его голос звучал тихо. — Я знал об этом раньше, чем Адам сказал мне, даже раньше, чем об этом сказали мне мои доктора. Они только подтвердили то, что я сам чувствовал внутри. Мои кишки сдают.

— Но всему этому нет никаких доказательств, — Гаррисон безумно помотал головой. — Ничего из этого не должно произойти. Это всего лишь гороскопы, и все. Да к тому же еще и отвратительно составленные! Я все еще думаю, что этот Шенк — шарлатан.

— А мои доктора? А Зауль Зиберт? — Шредер покачал головой. — Нет, время покажет тебе, как ты ошибаешься. — И снова Гаррисон почувствовал неестественный холодок.

— А что там насчет Вилли Кениха? — спросил он. — Он тоже будет принесен в жертву этой сверхъестественной чепухе?

— Нет, с будущим Вилли все в порядке. В ею гороскопе говорится: “В. Кених. Шкала времени: шесть месяцев”, а дальше только одна единственная запись. Просто твое имя: “Ричард Гаррисон”.

Гаррисон опять затряс головой.

— Видите? Никакого смысла.

— Но почему тогда это так беспокоит и злит тебя?

— Я.., я не знаю. Послушайте, давайте играть начистоту?

— Очень хорошо, — сказал Шредер, — скажи мне, только честно, что ты думаешь обо всем этом.

Гаррисон кивнул и облизнул пересохшие губы.

— Вы верите, что по прошествии шести месяцев вы умрете?

— Я знаю это.

— И что где-то через восемь лет вы возродитесь, переселитесь.., в меня?

— Это возможно, но не без твоей помощи. По крайней мере, не без твоего разрешения.

— Каким образом?

— Сначала ты должен принять главное. А затем, когда я приду к тебе, ты должен принят; — меня.

— Два разума в одном теле?

— Я уже говорил тебе, что это не совсем так Скорее, объединение разумов. Мы не будем осознавать, что нас там двое. Я буду тобой, а ты — мной.

Гаррисон, нахмурившись, покачал головой.

— Бесполезно. Я, наверное, не понимаю, что такое реинкарнация.

— Странно, — сказал Шредер. — Такой умный человек, как ты... Да спроси любую амебу...

— Амебу? Еще загадки?

— Послушай, — сказал Шредер, — что такое амеба если не классический случай продолжительной реинкарнации? Мы могли бы принять за факт, что любая амеба, которую мы видим в микроскоп, является оригинальной первичной амебой из доисторических океанов. Карнокинез не только подтверждает преемственность видов, но и их оригинальную тождественность.

— Но мы не одноклеточные организмы, — заметил Гаррисон.

— Я знаю о нескольких своих предыдущих жизнях. — Шредер проигнорировал его замечание. — Их открыли при помощи гипноза. Если бы ты тоже, под гипнозом, “вспомнил” прошлые жизни, это было бы еще одним примером нашей совместимости.

— Но вы все еще не предъявили мне никаких доказательств.

— Доказательства предъявит время. Но, пожалуй, есть еще кое-что, что поможет мне убедить тебя.

— И что же это?

— Ты упомянул собаку из своего сна. Черную суку. И ты знаешь, как я отреагировал, когда ты сказал мне об этом.