– А это что, не анатомия, по-твоему? У них разная внешность, строение тела.

«Гадкий подростковый утёнок» развернулась на сто восемьдесят градусов и, плывя спиной вперёд, взвесила на ладонях свои грудные прыщи, при этом сделав такую довольную рожу, что Диму аж передёрнуло. А Джи, поглаживая те места, где должна была быть талия, изящно переходящая в покатые женские бёдра, и кокетливо дрыгая короткими ножками в воздухе, продолжила:

– Они по-разному двигаются, о разном думают. И для покорения конкретной женщины требуется знать её особенности, определить которые поможет внимание.

«Любая попытка концентрации внимания ведёт к непреодолимому желанию отвлечься. На собственной шкуре сорок раз проверено», – недовольно бурчал про себя ученик.

– Я имела в виду внимание в другом ключе. Запомни: женщина может простить мужчине всё, кроме отсутствия внимания к себе.

«А, ты в этом смысле?» – сразу понял он, о чём речь.

Рыжий тут же прикинул, чем простая концентрация внимания отличается от внимания к женщине. Помусолил эту тему с разных сторон и в первую очередь с точки зрения понимания её анатомии и физиологии и пришёл к выводу, что абсолютно не понимает, как это работает и какая между ними связь.

Джи с безразличным видом, слушая его мысленные потуги, тем не менее вмешиваться не стала. Только когда он пришёл к неутешительному выводу по поводу своих умственных способностей, чему-то кивнула и продолжила.

– Даю новую вводную: внимание к женщине будет твоей второй задачей после овладения собой.

«Да долбануться, – вскипел Дима, – сколько же времени я тут буду обезьянничать, пока во всём этом разберусь?»

– А в чём тут разбираться? – взвизгнула белобрысая наставница. – Мир человека зиждется на трёх китах. Первый – это физиологические потребности. Второй – беготня в поиске источников для удовлетворения этих потребностей. И третий – сотворение иллюзий с фантазиями по поводу первых двух пунктов. Всё.

Тут неожиданно заросли закончились, и парочка оказалась на открытом пространстве с вырубленной травой под корень, которая оставила после себя острые пеньки в виде акульих зубов. Джи отплыла в сторону, давая возможность Диме осмотреть перспективу. Увиденное его не обрадовало.

«Зубастое» поле простиралось метров на пятьдесят, а в его конце, похоже, из этой же срезанной и связанной жгутами травы красовалась преграда в два роста человека. На стенах импровизированной крепости виднелись фигурки четырёх чёрных обезьян с копьями. Охрана травяного форта уставилась в их сторону, настороженно припав на четыре конечности, как собаки в охотничьей стойке.

Солнце палило нещадно. Влажность воздуха зашкаливала. Дима, с ног до головы облепленный шелухой от травы, насекомыми и ещё непонятно чем, принялся отряхиваться и чесаться, стараясь избавиться от мерзкого налёта флоры и фауны. При этом он не упускал возможности соображать между делом по поводу: что делать и кто виноват.

– Как что делать? – тут же влезло потустороннее создание в его мысленный процесс. – Иди, веди переговоры. Напрашивайся в гости. Только учти: если убьют, то вернёмся на поляну, и придётся проделывать весь путь заново.

«Оба-на, – встрепенулся Дима. – Так я, типа, бессмертный, что ли?»

– Ты, типа, всякий раз не до конца убиваемый, – обрадовала его Джи, – то есть убивать убиваемый, но не полностью. И при этом получающий изумительный спектр незабываемых ощущений по этому поводу.

«Вот уж спасибо. Что-то как-то резко расхотелось, – но тут же, вспомнив её прежнее запугивание, встрепенулся. – А как же обещанная смерть от старости, если не справлюсь?»

– К старости, – многозначительно протянула Джи, – я тебя просто сотру. Не превращать же прекрасный, девственно чистый мир в помойку такими отходами, как ты.

Дима в ответ, стиснув зубы, даже умудрился мысленно промолчать, всматриваясь в травяной бруствер и переключаясь на другую тему. Он провокационно подумал: «Ну ты ведь мне объяснишь их обезьяньи закидоны, чтобы я понимал, как себя вести. Мне как-то не приходилось изучать приматов в естественных условиях. Хотя я их и в зоопарке ни разу не видел. Не был там никогда».

Джи брезгливо осмотрела убогого и принялась за очередной культпросвет:

– Девственность твоих мозгов поражает. Разве ты никогда не интересовался, чем человек отличается от обезьян?

«Умом и сообразительностью», – мысленно отшутился рыжий, подражая известной инопланетной птице из древнесоветского мультика.

– С этим у тебя как раз БОЛЬШИЕ проблемы. Человек – единственное животное, самка которого имеет полноценный оргазм. И, в отличие от вас, мужланов, выстроен он у них на условном рефлексе. То есть они ему обучаются. Это позволяет женщинам доводить половое удовольствие до высот совершенства, о которых вам даже мечтать противопоказано.

«Ну и что это мне даёт? – съязвил Дима, – Кроме понимания, что ты феминистка недоделанная и обезьяна мужененавистная».