— Вот мы и пришли, трактир тётушки Мари, — широким жестом объявил бандит.

— Спасибо, — кивнул я.

— Не за что, — хохотнул бородач и, не прощаясь, пошёл куда-то в сторону, быстро теряясь в темноте.

Молчавшие всю дорогу студенты поозирались с опаской, а затем Полдарк, поёжившись, уточнила:

— Профессор, а мы точно должны здесь оставаться?

— Ну, других вариантов у нас нет, — пожал плечами я, — кроме как в поле за воротами куковать до утра. Нет, думаю, здесь всё будет нормально. Заплатим за ночлег, может даже чуть сверху докинем, чтобы не беспокоили, и спокойно утром уйдём. Заодно я эту самую Плешь хочу осмотреть.

Внутри трактир полностью соответствовал своему внешнему виду. Старая, изрезанная ножами, с въевшимися намертво пятнами мебель, чадящие светильники, едва разгоняющие полумрак помещения, и мутные личности, дружно уставившиеся на нас. Не знаю, что за тёмные делишки обсуждали эти господа, если можно их так назвать, но явно по большей части из них просто-таки горючими слезами плакала виселица.

Всего в обеденном зале (в котором обедать я не стал бы никогда в жизни, даже помирая с голоду) находилось десятка полтора посетителей, из которых в относительном адеквате было десять, остальные пятеро находились в отключке, кто лицом на столе, кто под столом, обрыгав всё вокруг, один и вовсе откинулся на лавке назад, затылком уперевшись в пол. Ещё двое то ли спали в уголке у стены, то ли туда оттащили трупы. Я так и не смог определиться точно.

Подойдя к трактирной стойке, за которой стояла тучная женщина в засаленном передника, флегматично что-то жующая, я поздоровался и спросил:

— Тётушка Мари?

Та лениво посмотрела на меня и, прожевав, буркнула:

— Чё хотел?

Восприняв это за подтверждение, я показал на студентов за спиной:

— Нам бы комнаты на всех, переночевать.

— Каждому по комнате? Стока нет, — ответила хозяйка трактира, с шумов втянув ноздрями воздух.

Затем повернулась к дверному проёму за спиной и заорала так, что я вздрогнул.

— Марша, чтоб тебя, дура тупая, опять бифштекс спалила?!

Откуда-то изнутри ойкнули, что-то задребезжало, затем с грохотом упало.

— Корова неуклюжая, — ругнулась на это трактирщица, а в проёме показалась, видимо, эта самая Марша, оказавшаяся, достаточно молодой девахой в простом платье и не очень чистом переднике, несущая на вытянутых руках тарелку с чем-то чёрным на ней.

По виду это было практически несъедобно, но хозяйку заведения это, похоже, не смутило.

— Бифштекс! — снова проорала она на весь зал, заставив вздрогнуть повторно.

Поднявшись из-за одного из столов, фигура в плаще и капюшоне молча подошла, взяв тарелку, принюхалась.

— Подгорело, — послышался из-под капюшона недовольный мужской голос.

— Подрумянилось слегка, — не согласилась трактирщица.

— Румяна те углём рисовали, — буркнул тот в ответ.

— Кружка пива за счёт заведения, — неохотно ответила женщина.

— Согласен.

Это произнесено было так быстро, что я понял — ради этого весь диалог и затевался.

Вновь у стойки мы остались одни, и я продолжил разговор:

— Нет, каждому по комнате не обязательно, можно по двое, по трое, нам просто ночь провести, можно без изысков.

Тут трактирщица весело заухала, и я понял, что она смеётся. Вытерев глаза передником, она ещё разок гыгыкнула, произнесла:

— Изыски. Насмешил. Ладно, будут комнаты. Но ответственность за жизнь и здоровье посетителей трактир не несёт, поэтому беру немного, за все два серебра.

Пожалуй, и правда, это была небольшая плата за всю нашу толпу. Разве что смутила ремарка, сказанная скучным тоном, про ответственность. Чувствовалось, что текст заученный. Явно не экспромтом ради нас выдавалось. А это значит, что жизнь и здоровье тут действительно могут пострадать.

— Комнаты запираются? — уточнил я.

— Засов изнутри, — кивнула хозяйка, — и ставни на окнах тоже лучше закрыть.

— Учту, — кивнул я.

После этого, покинув место за стойкой, она проводила нас на второй этаж, где в нашем распоряжении оказались целых восемь комнат. Кроватей с матрасами, набитыми сеном, там было по две всего, но Мари буркнула, что можно и на полу поспать. Признаюсь честно, взглянув на эти клоповники, я тут же захотел на пол. Кто там жил в этом сене, проверять совершенно не хотелось, наоборот, чесались руки пройтись очистительным огнём, выжечь заразу.

С грехом пополам поделившись, мы разместились. Я напоследок прошёл, проверил, что у всех двери закрыты, и запер свою.

— Ну, будем надеяться, что ночь пройдёт спокойно, — пробормотал я, плюхаясь на расстеленный на полу плащ.

Но надеждам моим не суждено было сбыться.

Просыпался я почему-то очень тяжело. Тело ломило, во рту чувствовался какой-то кислый привкус, а голова раскалывалась, как с дикого похмелья. Вот только с моей божественно устойчивостью к ядам его уже давно не бывало. А значит это было что-то другое.