И я не сомневаюсь, что ресурса у наших сердец хватит для того, чтобы любить друг друга все отведенные нам годы...

Бонусная глава

Еще около шестнадцати лет спустя

— Мамуль, а пять лет — это много или мало? — задалась вопросом Ариша, залетая ураганом в кухню, где я корпела над ужином.

Мужики же домой скоро придут. Голодные, как волки!

Я вытерла руки полотенцем, пригляделась к крайне вдумчивому личику дочурки и потребила ее волнистые волосики.

— Ну это смотря с какой стороны посмотреть, а что?

Глядя на меня снизу вверх, она поднялась на мыски и, нахмурив бровки домиком, обиженно выдала:

— Просто Мирон обзывает меня малявкой, а я ему говорю, что я уже большая. Пять лет — это уже очень много, скажи же?

— Вот я сейчас этому Мирону язык-то укорочу! Будет знать, как обзывать мою принцессу, — внезапно произнес Макар.

Ох, что-то он сегодня рано.

Рыба же еще не допеклась!

— Папочка! Ты уже вернулся! — Ариша радостно понеслась на всех скоростях к своему любимчику. К заступнику, в котором души не чает. Чуть с ног его не сшибла.

Макар тут же подхватил ее на руки, подбросил в воздух, поймал. Усыпал личико поцелуями и закружил вокруг себя под звуки радостного визга.

— Ага, пришел вот пораньше, а догадываешься, почему?

— Не знаю, на работе работа закончилась? — пожав плечами, предположила дочь.

— Не угадала! Потому что я очень... очень-преочень соскучился по своим любимым девчонкам! — провозгласил он, еще раз чмокнул Арину в щеку, после чего тепло скользнул по моим губам. — Привет, родная.

— Привет, родной, — ответила я.

— Пап-пап, а я правда не малявка? — спросила Ариша, цепляясь за папкину шею.

— Чистейшая правда! — кивнул муж. — Но для меня ты всегда будешь оставаться маленькой хулиганкой!

— Ура! — ликовала Ариша, завидев своего обидчика — брата, спускающегося по лестнице. — Слышал, Мирон! Так что сам ты малявка, понял? — показала она язык нашему среднему ребенку, которому совсем недавно стукнуло тринадцать лет.

Еще одна наша гордость. Еще одна наша надежда. Без Мирона наша жизнь не была бы такой гармоничной.

— Понял, малявка, — буркнул он, проходя мимо нас тяжелой походкой. — Привет, пап, — хмурый, как туча, он прошел к холодильнику и, вынув оттуда банку газировки, решил вернуться в свою комнату.

Муж с озадаченным видом поставил Аришу на пол, подошел ко мне, скидывая с себя пиджак.

— Аль, а ты в курсе, что это с малым? — спросил он шепотом, кивнув на Мирона.

— У него трагедия, — замотала я головой, вздохнула тяжко. — "Снайперы" матч сегодня проиграли. Может, хоть ты ему объяснишь? Меня он слушает сегодня вполуха.

Мирон еще в четыре года знал, кем он будет, когда вырастит. Уже тогда он начал принимать самостоятельные решения. Так мы записали его в хоккейную секцию.

И к своим тринадцати годам он уже многое преуспел в данном виде спорта. Он занимается хоккеем на профессиональном уровне. Подает большие надежды и метит в юниорскую сборную.

Серьезный спорт закалил его характер, но несмотря на это, в нем сидит ярый максималист, стремящийся к совершенству. Он убежден, что все, к чему он прикладывает усилия, должно быть выполнено на высшем уровне. Именно поэтому каждую неудачу команды Мирон воспринимает как свою собственную.

— Мирон, постой, — Макар остановил его у лестницы, не давая ему улизнуть в свою комнату. — Ты же помнишь правило?

— Помню. Без проигрышей не бывает побед, а еще надо уметь проигрывать, — пробурчал он, закатывая глаза к потолку.

— И это тоже, но я сейчас о другом.

— О чем тогда? — вздернул Мирон бровь.

— Ты не проигравший до тех пор, пока ты не сдался! — Макар похлопал Мирона по крепкому плечу. — Не вешай нос, сынок. Все победы у тебя еще впереди.

У сыновей с Макаром особые доверительные отношения, которым я иногда даже завидую.

И если Аришка пока что видит в своем отце защитника и ручного медведя, с которым можно порезвиться, то Мирон с Глебом считают Макара не только авторитетом, но и наставником, а порой — лучшим другом. Мальчишки зачастую приходят к нему за советом. Всегда прислушиваются к нему.

Так и на сей раз.

Стоило Макару подбодрить Мирона, найти нужные слова, как тот расправил свои широкие плечи. Воспрял духом. Взгляд у него загорелся.

— Я ни за что не сдамся. Пойду до конца, ты же знаешь, — Мирон решительно ответил и продемонстрировал отцу скупую улыбку.