— Леди, — сказал я ей, — если вы не хотите уехать отсюда голой, то одевайтесь немедленно, потому что они нашли нас.

Пуля взбила песок возле моих ног, я ничком бросился в кусты и сквозь ивовые листья пытался разглядеть цель, но ничего не увидел.

Эхо замерло, и наступила обычная тишина и духота. Я понятия не имел, кто в меня стрелял и сколько их было, но они начали первыми. Теперь настала моя очередь.

Через минуту я вполз обратно в кусты, подошел к укрытым в скалах лошадям и стал ждать свою черноглазую спутницу. И пока ждал, думал о южной гряде холмов — сорока милях голой, палящей пустыни.

Меня не надо было убеждать, что надо уходить отсюда как можно скорее. Слишком много в этом месте укрытий, из которых можно стрелять, оставаясь незамеченным. Когда Доринда с горящими глазами подошла к лошадям, я не стал ждать никаких упреков, а просто схватил ее за талию, бросил в седло и сказал:

— Скачите, леди! — а потом вспрыгнул на коня, и мы помчались, словно нас преследовали посланцы ада.

Послышались выстрелы, я мельком глянул назад, насчитал четверых или пятерых, а затем увидел, что еще двое выскочили впереди, как будто из-под земли. Одному я пробил грудь, стреляя из винчестера одной рукой, как из револьвера. Второй выстрелил, чуть не оглушив меня. Через мгновение на него налетел конь, и я услышал, как человек закричал, когда копыто проломило ему грудь. Я молился, чтобы оно не застряло в ребрах и конь не упал.

Проскакав стороной так, чтобы Доринда с лошадьми оказалась впереди, я быстро выпустил три пули в оставшихся позади бандитов, но попал лишь в скалы. Однако рикошеты очень противно воют, и я заметил, что наши преследователи нырнули в укрытие… из которого они могли увидеть только оседающую пыль.

У нас были отличные кони, а бандиты, пытаясь организовать засаду у воды, оставили своих где-то неподалеку. Мы скакали сломя голову и уже приближались к подножию Бристоль-Маунтинс, прежде чем я оглянулся и увидел, что эти люди выезжают из холмов далеко позади.

Догнав девушку, я прокричал:

— В следующий раз, когда вы соберетесь купаться, постарайтесь сделать это в Лос-Анджелесе.

Меня беспокоило, что бандиты подобрались к нам словно бы ниоткуда. Кто-то в их шайке прекрасно читал следы или мысли и этим озадачил меня. То, что со мной была женщина, осложняло наше положение или осложнит, если я позволю.

Я не знал, что те люди намеревались делать с самого начала, но теперь наше противоборство превратилось в смертельную борьбу. Я уложил троих, и, возможно, навсегда, поэтому вряд ли остальные забудут об этом.

До сих пор мне везло — правда, нельзя назвать везением, что нас застали врасплох, — но повезло, что нам удалось удрать и остаться в живых. И коням тоже.

Я мог предпринять только одно: если они будут продолжать преследование, я сделаю их жизнь такой тяжелой, что им захочется бросить все это дело… если они вообще знали, что такое бросить дело, в чем я сомневался. Пока что погоня дорого им обошлась, однако в моих силах сделать ее еще дороже.

Мы пересекли гряду Бристоль-Маунтинс и направились точно на юг к перевалу Шип-Хоулс — нас ждали тридцать пять — сорок миль пустыни без единой капли воды.

На горизонте, не так уж далеко, высился черный конус вулканического кратера с черными лавовыми полями. За ними лежало широкое высохшее озеро, и я направил коня прямо к границе лавовых полей и высохшего озера.

Через некоторое время мы сбавили ход и оглянулись. Проход в гряде скрылся за широким холмом. Ничего. Только облака пыли под копытами коней.

Далеко впереди, милях в двадцати, поднималась гряда холмов — Шип-Хоулс. За ними опять простиралась скалистая пустыня.

Будут ли бандиты преследовать нас? Или, постараясь перехитрить, направятся прямиком в Лос-Анджелес, предполагая, что мы держим путь туда?

Однако этого они точно не знали. Мы можем поехать в Сан-Диего или обратно на север к Сан-Франциско по прибрежной тропе.

Бандиты будут преследовать нас, и я собирался устроить им хорошую погоню. Если они ищут следы, я проложу их предостаточно, и по самым диким местам. Но только моей черноглазой спутнице это не понравится. Вообще-то похоже, она уже сожалела о нашей сделке. Не знаю, что с ней будет, если бандиты нас настигнут, но и то, что ждет впереди, достаточно плохо.

Джо Уокер и Старый Билл Уильяме, оба горцы, достаточно много рассказали мне о Мохаве, но еще больше я узнал от других людей, в том числе от двух индейцев хуалапаи, которых встретил в Прескотте. Именно они рассказали о перевале Сан-Джорджонио-Пасс.

Я не в первый раз пересекал пустыню. В ней удобно скрываться от закона. Лучше всего найти укрытие и просидеть там весь день до захода солнца. Но нам приходилось скакать днем, под раскаленным небом. Дело в том, что преследователи не давали нам времени для отдыха.

Мы устало двигались вперед. Иногда я оглядывался посмотреть, не появились ли бандиты, раза два мы останавливались, и я обтирал лошадей и давал Доринде выпить глоток воды.

На закате мы настолько приблизились к горам, что я стал искать перевал. Наконец я заметил провал в длинном хребте, и мы направились к нему. И тут я в последний раз оглянулся и увидел на фоне неба тонкую полоску пыли.