– У нас все в порядок, - подняв лицо к потолку, подтвердил Крылатый.
– Мы ждем, пока власть выполнит наши требование. Мы ждать, и наше терпение уже подходить к конец.

– Я плохо слышу, - проговорил ведущий после короткой паузы, вызванной заявлением Мокрого, - что у вас подходит к конец?!

– Да он издевается!
– рассердился Борзо, - нет, я точно этого гада грохну. Может, гранату в его сторону кинуть? Через головы спецназовцев.

– Нет!
– резко возразил лемониец.
– Мы не поддаваться на этот провокация. Мы действовать четко, в соответствии с план.
– Он подошел и тронул носком сапога раненого профессора. Тот тихо постанывал.
– Мы выдать его, как только они привозить баба.
– Он снова поднял голову к потолку: - Эй ты, глупый тетеря, ты меня слышать?! Нам нужно две коляска для раненый, которых мы отдавать! Ваш профессор еще легко спасти!

– Итак, - заговорил немедленно ведущий, - только что нам стало известно, что два человека ранены. Кто это, похитители или заложники, пока неизвестно. Точнее, известно, что один из них - профессор. Но кто помешает бандитам лгать? Это они так утверждают. Террористы требуют коляски…

– Слушай, ты, - на экране появился бравый военный с генеральскими погонами. Действовал он решительно. Толкнул ведущего новостей, отобрал у него микрофон: - Говорит генерал Вареник. Повторяю, говорит генерал Вареник. Кто у вас ранен? Есть ли убитые?!

– Нет у нас убитых, тачки давай, - крикнул Мокрый, - скорее давай, Пельмень, пока я всех тут не почикал. Где баба моя?!

– Не надо нервничать, - отозвался генерал, отталкивая возмущенного ведущего, - твоя баба уже на подходе. Отдайте нам одного заложника.

– Заметано, - согласился Мокрый, - только мы его немного продырявили.

– Вы за это ответите…

– Так получилось. Бывает. Это жизнь.

– Вы обещали отдать нам носатого, - напомнил Вареник.

– Носатого не получится, - Мокрый многозначительно посмотрел на таргарийца, - вместо него еще один дырявый пойдет. Носатый с профессором поцапались и постреляли друг дружку. Ясно?!

– Что вы себе позволяете?!
– послышался крик ведущего, несколько бравых молодцов в камуфляже тащили его прочь.

А навстречу уже вели Татьяну. Женщина шла царственной походкой, поглядывала на солдат спецназа свысока - видали, мол, на что ради меня мужики готовы. Рядом с ней несколько бойцов везли широкие раскладные медицинские койки на колесах.

– Пусть кроватки моя баба подвезет!
– громогласно объявил Мокрый.
– Солдат нам не надо.

– Это есть разумно!
– одобрил Крылатый.
– Солдаты, стоять!

По команде с пульта жалюзи медленно поползли вверх. Солдаты отошли на несколько шагов, а Татьяна закатила койки в помещение бутика. Вову и профессора Крамского погрузили на них. Молодой человек активно при этом сопротивлялся, и его пришлось стукнуть рукоятью парализатора по голове, после чего Борзо и лемониец выкатили «кроватки» и с силой толкнули их в сторону бойцов спецназа.

– Все это так неправильно, - проговорила Диана, глядя, как историка обступает бригада медиков, а раненому Вове защелкивают наручники на запястьях.

– Жизнь вообще несправедливая штука, - поделился Мокрый.
– Ничего, посидит немного, подумает о ней, а потом ему скостят срок за примерное поведение, или выйдет по амнистии, что тоже иногда случается, если, конечно, фарт счастливый придет.
– Он обхватил Татьяну за талию и попытался оторвать от пола. Попытки успехом не увенчались: - Не пойму, детка, то ли ты отожралась, то ли я устал.

– Ты устал, милый, - женщина потрепала бандита по жесткому седому бобрику.
– Как же я соскучилась по твоим сильным объятиям!

– Еще бы не устал. Бегаем тут, понимаешь, стреляем ушастых роботов. Хреновины тяжелые таскаем.
– Мокрый хотел пнуть один из контейнеров, но лемониец остановил его возмущенным окриком.
– Совсем, видишь, Танюха, нервы оставили в канализационных тоннелях. Уже железяку пнуть нельзя. Сразу в крик. А этот… - он кивнул на Носа, - вообще психом оказался. Взял автомат и давай всех шмалять. Вовку моего приложил. Вот Вовку и пришлось списать в запас… Жалко парня. Я же ему как отец. То есть… я хотел сказать, он мне как сын. Ну ты поняла.

Диана тяжело вздохнула.

– Как ты, девочка?
– поинтересовалась у нее Татьяна.

– Лучше, чем вы.

– Ничего, мне уже хорошо. Я теперь при таком крутом мужике, что буду в порядке даже на Сицилии. Так, Мокренький?

– Так, так… Только я не Мокренький, а Мокрый. От слова «мокруха», а не оттого, что как-то раз случайно в штаны напрудил. Пусть Сицилия тебя больше не беспокоит, крошка. Ты теперь со мной. Но аппетиты поумерь, поумерь, я сказал, - бандит повысил голос.
– Не то выгоню взашей.