Далее картины сменялись одна за другой, ничего кроме зияющей пустоты, лекарств, книг и стен комнаты.

Воспоминания о бесконечно пьющем вино Иошихиро, сидевшем в полусознательном состоянии в собственном кабинете. Боль и разочарование.

Сейчас Акио видел, как Макото поднимается по лестнице и идет в свою комнату, в груди пугающая пустота, он остановился у зеркала и всматриваясь в собственное отражение не видел там ничего кроме разбитой души:

– Если бы здесь был ты, – Макото медленно опустил взгляд, – если бы рядом с ним был ты, все было бы по-другому, – Акио чувствовал, как горячие слезы застыли в глазницах едва удерживаемые младшим братом, – Акио, я не справляюсь, я не могу так, – по холодной щеке Макото покатилась слеза, – я жить не хочу, Акио.

Старший хотел бы протянуть руки к отражению и обнять брата, его собственное сердце тысячами осколков разрезало внутренности, но он ничего не мог сделать, он был в плену иллюзии.

Яркий шар света развеял пелену вокруг, резко подступившись жар и неразборчивый крик, мгновенье спустя Акио сделал глубокий вдох и открыл глаза, он лежал на земле возле туманной дымки, над ним встревоженно навис Таро. Иллюзия была развеяна, но собственные чувства Акио забрал с собой. Он пустыми глазами смотрел в серое небо:

«В аду было не так уж и плохо» – безумное чувство усталости боролось с неконтролируемой яростью.

– Ты не возвращался слишком долго, мне пришлось вмешаться, – виновато произнес Таро.

Акио посмотрел в беспокойные изумрудные глаза напротив и благодарно кивнул, он прикрыл веки и сделал глубокий вдох:

– Ты ведь можешь позвать сюда Иошихиро, верно?

– Я могу лишь отправить ему послание, явиться или нет он решит сам, – словно извиняясь за это произнес Таро.

Акио повернулся на колени упираясь ладонями в землю, его взгляд был переполнен болью, а пальцы жадно загребали землю:

– Сообщи, что у него нет выбора.

Таро не задавал вопросов, он быстро вывел на собственной ладони заклинание и передал его потоку ветра.

Иошихиро тем временем был в пути на собрание кланов, светло синяя повозка медленно покачивалась из стороны в сторону, странное чувство беспокойство отдавало ему холодом по спине, лишь бокал теплого вина заглушал нежеланное смятение. Легкий поток ветра пронесся мимо повозки, нашептывая Иошихиро слова послания. Его взгляд мгновенно застыл на месте, крепче сжав бокал он приказал остановиться, молодой слуга управляющий лошадьми послушно остановил ход.

Иошихиро вышел из повозки, нервно оглядываясь по сторонам:

– Вас что-то беспокоит, господин? – поинтересовался слуга

– Сколько от сюда до города ласточек?

– Дня три езды.

– Долго, – Иошихиро прижал ладонь к резко разболевшейся голове, – тогда придется самому, передай императору, что я буду вовремя, – Иошихиро спешно допил остатки вина в бокале, забрасывая его в повозку, он выставил перед собой ладонь, готовясь к худшему из известных ему заклинаний стихии воздуха.

– Господин, а как же вы? – спросил слуга, как вдруг тело Иошихиро растворилось прямо на его глазах.

Спустя мгновенье старший мертвым грузом рухнул на землю в нескольких метрах от Таро и Акио, он недовольно поправил непослушную прядь и сплюнул кровь. Поднялся на ноги поправляя одежды и приняв привычное величие застыл в абсолютной растерянности.

Его младший брат словно избитый щенок стоял на четвереньках, вновь роняя слезы на землю, Таро был встревожен, но стоял, сохраняя некое расстояние между ними:

– Что ты с ним сделал? – не сдерживая гнев закричал Иошихиро направляясь в их сторону.

– Закрой свой рот! – Акио поднял стеклянный взгляд в сторону старшего брата, что заставило его остановиться на месте и нервно глотнуть, – посмотри мне в глаза и скажи за что ты так…со мной? – Акио говорил от лица младшего брата или от собственного, сейчас он уже не понимал.

– Я, я… – неожиданно растерявшийся от напора брата Иошихиро испуганно заикался.

– Ты же блять ненавидишь, когда кто-то мямлит! – Акио становился все грубее, он поднялся с земли выпрямив спину, всю свою жизнь он был чуть выше брата, сейчас же Иошихиро был выше почти на пол головы, но взгляд, которым смотрел Акио, заставлял его чувствовать себя ничтожно, – тебе так нравится быть псом императора, что ты готов спустить им все с рук?

«Пёс императора» – именно так в высших кругах за глаза называли Иошихиро, самый преданный среди приближенных, готовый исполнять самые грязные поручения и беспрекословно подчиняющийся воле правителя. Иошихиро всегда было плевать на то, что говорят за его спиной окружающие, но услышав это из уст любимого младшего брата, он ощутил, как сжались его легкие от еле сдерживаемой обиды, его глаза наполнились невысказанной яростью:

– Думаешь я не виню себя каждый день своего существования? – голос Иошихиро слегка подрагивал, однако взгляду вернулась прежняя надменность.