Так в один миг пропали все накопленные за века сокровища английских монархов, поглощенные приливом. То ли были похоронены в речном иле, то ли унесены в более глубокие воды залива Уош – лишь для того, чтобы погрузиться в морской ил.

Удар был тяжким. Через несколько часов умер и сам король Джон – возможно. отравленный, как говорили одни, но, более вероятно, просто умер после того, как простыл, промок, а потом и обожрался доброй королевской пищей в Суайнсхеде.

А сокровищ так никогда и не нашли.

И вот теперь, только из-за того, что мне подвернулись несколько золотых монет, вымытых из грязи на дне канавы, я оказался под обвинением!

– Это нелепость, – сказал я. – Монеты, очевидно, потерял какой-то путник или, может, выронил мародер после битвы. Я нашел их в грязи – вымыло водой после сильного ливня. Они были в кожаном мешочке.

– Я-то тебе верю, но есть другие, которые не поверят.

Мои мысли понеслись вскачь. Для такого в общем-то неопытного человека, как я, было совершенно ясно, что случится дальше. Меня притащат в тюрьму и начнут допрашивать, возможно под пыткой. А мне нечего сказать, так что пытки наверняка растянутся надолго, и уж конечно за ними последует тюремное заключение.

Как я смогу убедить их, что не нашел ничего, кроме тех монет, которые продал?

Внезапно я почувствовал себя слабым и опустошенным. Были-то и другие монеты. После небольшого успеха с первой находкой я добыл рукопись Лиленда и взялся обследовать другие места, какие заприметил во время своих странствий. И там мне тоже везло.

– Поверь мне, Питер, я ничего не знаю. Только то, что мне надо удирать, и немедленно. Другого способа избежать тюрьмы я не вижу, – у меня упал голос. – Питер, и ждать я больше не могу.

И тут мне пришло в голову кое-что из рассказов отца. Да, шанс есть…

– Питер, отправляйся к Темпани. Скажи ему, чтобы отплывал немедленно.

– А ты?

– Скажи ему, пусть высматривает лодку у Портлендского мыса.

– Все порты будут под наблюдением, можешь не сомневаться.

– Скажи ему, чтоб отплывал, но пусть не торопится, когда будет проходить мыс, и внимательно наблюдает. Мне тут пришло в голову, что можно сделать.

Оглянувшись, я внезапно заметил, что неизвестный посетитель исчез! Я немедленно вскочил на ноги.

– Питер, я пришлю тебе товары. Продай их и сделай для меня закупки. Сделаешь?

– Все, как договорились. Само собой.

В одно мгновение я оказался за дверью, двумя прыжками пересек узкий каменный причал. Питер несся за мной. Черный Том, едва взглянув на мое лицо, кинулся отвязывать веревку.

С другой стороны «Вида на Уитби» донесся торопливый топот ног и говор голосов. Питер быстро шагнул в лодку вслед за нами.

– Не думаю, чтобы они меня знали, – сказал он, – и если я смогу сейчас убраться отсюда…

Мы оттолкнулись от берега, но на стрежень выходить не стали. Прижимаясь к берегу, чтобы нас не обнаружили сразу, мы поплыли от «Уитби» – сперва под прикрытием каких-то домов над самой Темзой, потом вдоль камыша, растущего по берегу. Мы с Томом были крепкие мужчины и налегали на весла от души. Позади слышались крики и ругань, но видно ничего не было, кроме зеленого берега – этого красивого берега Темзы, который мне, может, никогда больше не увидеть.

– Куда ты нацелился? – спросил Питер.

– В «Гроздья». Я обещал оставить там эту лодку.

– Отлично! В Лаймхаусских доках у меня есть друзья.

– Им можно доверять?

Питер рассмеялся:

– Все что угодно – кроме денег и жены. Ограбить тебя они могут. Но предать – никогда!

Это было старое здание, все в пятнах и заплатах, заросшее диким виноградом; его окружал ивняк, за ним – несколько вязов. Мы оставили лодку у «Гроздей» и пошли переулком от реки.

Друзья Питера оказались разношерстной компанией, самой явной шайкой мошенников, какую мне в жизни суждено было увидеть, – и лучше увидеть при дневном свете, чем после наступления темноты.

– Лошади! Ну а как же! Для тебя, Питер, все что угодно! У нас есть великолепные лошади, а если ты не хочешь, чтоб тебя видели, найдутся и тайные проезды в любую сторону.

Он наклонился ко мне – самого опасного вида человек, рожа топором, глубокий шрам через бровь. Дыхание у него было зловонное, но поведение как будто искреннее. На поясе у него я заметил кинжал.

– Ты мог бы, – сказал он, – оставить на столе что-нибудь для лаймхаусской бедноты… Беднота – это я, – и растянул рот в некоей мине, которую я принял за широкую улыбку, а после хитро поглядел исподлобья. – Ты, значит, будешь из Питеровых друзей, а? Питер знаком с джентльменами. Питер человек толковый, мозговитый, знает то-другое, что да, то да. Он вытащил меня из Ньюгейта дважды, паренек… Дважды! Я ему за это должен, и еще за дельце-другое.