Ел Иннокентий мало, выпил кофе и встал из-за стола, вежливо поблагодарив (мама приучила). Женя отвернулась к раковине, а он, войдя в комнату, изумленно спросил:

– Ой, а что это у тебя?

– А это сестры вещи! – крикнула Женя из кухни. – Сестра приехала погостить!

– Нет же у тебя никакой сестры! – сказал Иннокентий, беря у нее из рук чашку, чтобы вытереть (опять-таки мама приучила).

– Как нет? Двоюродных полно, – соврала Женя, – вот, поживет какое-то время…

Она постаралась, чтобы он не услышал в ее голосе некоторого злорадства, потому что заметила его недовольство. Ну, еще бы – теперь посторонний человек в доме, будет создавать неудобства…

«Ты еще не знаешь какие…» – мысленно усмехнулась она.

И выслушала его пространные речи почти благосклонно. По крайней мере, снисходительно.

Слушать надо было обязательно, Иннокентий очень тонко чувствовал интерес собеседника.

Женя сама приучила его к своему вниманию, так что теперь никак нельзя было действовать по методу Винни-Пуха, то есть кивать головой и вставлять изредка глубокомысленные замечания «Да-да, конечно» или «Нет-нет, ни в коем случае».

Так прошло сколько-то времени. Женя давно уже, пока жила с ним, уверилась, что к домашней работе Иннокентия приспособить никак нельзя – он ничего не умеет. А если настаивать, проявлять упорство, то непременно что-то разобьет или переломает. Или уронит на себя что-то тяжелое. Свекровь обычно все делала сама или вместе с Женей.

Они вообще насчет хозяйства никогда не ссорились, она даже Женю хвалила за аккуратность и любовь к порядку.

Так что сейчас использовать Иннокентия для хозяйственных нужд Женя и не пыталась. Она развесила белье в ванной, затем навела порядок на кухне. Нашла в шкафчике остатки круп – пшена и гречки – и, улучив минутку, когда Иннокентий удалился в ванную помыть руки (мама приучила), высыпала все на подоконник в маленькой комнате. Тотчас прилетел белый голубь и начал аккуратно выклевывать пшено из небольшой кучки.

– Кушай, дорогой, – с удивившей саму себя лаской сказала Женя, – кушай, мой маленький…

Голубь поднял голову и поглядел на нее хитрым круглым глазом. Женя протянула руку сквозь прутья решетки и погладила перышки. Голубь принял это спокойно – из благодарности, наверно.

День понемногу двигался к вечеру, Иннокентий не делал никаких попыток уходить.

– Тебе что – никуда сегодня не надо? – не выдержала наконец Женя.

– А куда? – Он смотрел недоуменно. – Сегодня же воскресенье, у меня выходной… Женя, – он все-таки прочел что-то в ее взгляде, – я должен с тобой поговорить!

– Ты мне ничего не должен! – отшатнулась Женя, застигнутая врасплох. – Мы все давно уже выяснили и расстались без взаимных претензий! Как интеллигентные люди, – добавила она, вспомнив про свекровь.

– Но я… – Он нервно заходил по комнате, наткнулся на Кристинин сапог, отбросил его в сторону. – Я бы хотел…

«Хоть бы Лариска пришла, – с тоской подумала Женя, – то из квартиры ее никакими силами не вытолкать, а то вдруг затаилась, как мышь под веником…»

Вот что надо бывшему мужу? Не денег же он у нее занимать пришел? Деньги его не интересуют, он всегда это подчеркивает. Неужели хочет, чтобы они опять сошлись? Не иначе, свекровь его подговорила, не зря же она старается с пирожками. Да ни за что на свете!

И вот, когда Женя уже собиралась с силами, чтобы раз и навсегда прояснить этот вопрос и вытолкать бывшего вон, раз он намеков не понимает, раздался звонок в дверь. Точнее, не один, а серия звонков, потом кто-то двинул в дверь ногой.

– Женька, открывай! – послышался голос Кристины.

– Кто это? – Иннокентий прянул от двери, как заяц.

– Увидишь… – Женя хитро блеснула глазами, широко распахнула дверь и поскорее отскочила в сторону, чтобы Кристина предстала во всей красе.

Она все правильно рассчитала, потому что посмотреть было на что.

Волосы у Кристины, обильно политые лаком, стояли дыбом, как иголки у дикобраза, глаза горели, как у тигрицы в джунглях. И эта золотая попона… И каблуки…

Даже у Жени, которая ожидала подобного зрелища, зарябило в глазах, Иннокентий же покачнулся, едва не вскрикнув, и прислонился к стене, прикрыв глаза.

– Писать! – громогласно объявила Кристина и рванулась в ванную, сметя Женю с дороги, как пушинку.

– Что это? – слабым голосом проговорил Иннокентий, прижав руки к груди.

Он уронил очки и с трудом успел их поймать, было видно, что руки его дрожали, а глаза выглядели совершенно беспомощными. И Женя вспомнила, как свекровь рассказывала про того же хулигана Шерстоухова, который был кошмаром их учительской жизни.

Двадцать второго марта, в день весеннего равноденствия, как известно, начались школьные каникулы. Кроме того, этот день был памятным для их школы, Женя уж не помнит, в чем там было дело.

Так или иначе, двадцать второго марта в актовом зале каждый год проводилась торжественная линейка. Директор произносила речь, школьники стояли, поглядывая на часы, учителя следили за порядком. За Шерстоуховым был установлен постоянный надзор, потому что кроме директора присутствовала в этот раз чиновница из городской администрации.