Агата

— Агата Викторовна, вы можете выходить. Мы приехали, — уже во второй раз повторил водитель, а я продолжала не решительно сжимать дверную ручку.

Тело почему-то начало морозить до такой степени, что ногти на моих руках стали синими. Противные мурашки бегали по коже с каждой секундой раздражая меня все сильнее. А волнение… Боже, как же я ненавидела это чувство, когда сердце перекачивает чертов яд по всему организму и ты буквально чувствуешь как с каждым ударом он доходит до переизбытка в твоем организме.

А все потому что машина остановилась напротив дома Станислава Олеговича. И нет, это не было бы проблемой, но я все еще не оправилась. Я все еще была слишком уязвима. А маска недостаточно плотно сидела на лице, потому организм начал ее отторгать.

— Да, спасибо, — но я в очередной раз взяла себя в руки даже, несмотря на то, что каждую секунду мне хотелось их безжизненно отпустить.

Неуклюже выбралась из теплого салона и прохладный ветер тут же отрезвляюще ударил по щекам. И странно, что именно от холода меня перестало знобить.

Дом у моего босса был под стать его финансовому положению. Светлой обделки камень и сам фасад в ногу со временем. Только посмотрев на этот дом снаружи сразу же почему-то складывалось ощущение уюта. Казалось там внутри живет счастливая и любящая семья с маленькими детишками, что в теплую погоду носятся босиком по каменной кладке, нагретой Солнцем. Удивительно, но даже снаружи его дом казался живым… И, наверное, можно добавить — в отличие от своего хозяина. Мрачного робота.

— Ладно, Агата, сегодня ты должна быть умницей, — пробурчала себе под нос и уверенной походкой от бедра, как это положено каждой раковой женщине, я направилась в сторону железной двери.

Только собралась постучать, но рука замерла в воздухе так и не коснувшись гладкой поверхности, а затем и вовсе переместилась на железную ручку, толкая дверь от себя, и та на удивление поддалась. Интересно, у него всегда так не заперто?

— …Нет, Вадим, я не стану этого делать! Не стану, блять, и не проси, — послышались крики босса на весь дом, и даже несмотря на разносящиеся по всему дому эхо, не сложно было догадаться откуда шел звук.

— Пожалуйста, Станислав Олегович, вы ж потом сами себе не простите…

— Сожги все, Вадим, — и на этих словах я будто перестала дышать. — Сожги это все нахрен. Нет, дай сюда!

— Станислав Олегович!

— Я сам сожгу! Никто не узнает правды, Вадим. Никто, ты понял? Так что…, - босс, который рвал и метал в разные стороны искры злости с паром из ушей, резко замолчал, потому что обернувшись к Вадиму, он автоматически наткнулся взглядом на стоящую посреди коридора меня. — Ты долго здесь стоишь?

Вадим в ужасе обернулся следом за Станиславом Олеговичем.

— Не… Нет, секунд десять.

Босс раздраженно сцепив зубы, швырнул на стеклянный стол белый конверт, именно тот, что он минуту назад выхватил из рук Влада, а мое любопытство уже коварно потирало ручки друг о друга.

— Вадим, ты можешь идти.

— Станислав Олегович…

— Иди, Вадим, — босс был непреклонен и, видимо, из нас двоих это понимала только я. Вадим продолжал стоять на своем, просверливая в боссе дыру.

— Мы все равно еще поговорим с вами об этом, — раздраженно буркнул парень и все-таки сдался.

Вслед за уходящим Вадимом я решила восполнить его отсутствие своим присутствием, потому не решительно прошла в гостиную, в первую очередь натыкаясь взглядом на тот самый камин, который пока еще не горел.

— Безумно хреновый день. Выпить не хочешь?

— Если только ты поделишься подробностями, — выдвинула я свое условие, на что босс хоть и устало, но улыбнулся.

— Договорились.

Плеснув из прозрачного графина привычно терпкий виски, Станислав Олегович протянул мне один стакан тут же предлагая чокнуться.

— За хреновый день?

— Да, за хреновый день, который уже стал заметно лучше, — прошептал босс и, так и не сделав глотка, он медленно потянулся к моей щеке, осторожно заправляя прядь волос мне за ухо, а у меня дыхание перекрыло так сильно, что казалось там что-то защемило.

Наверное, потому что он делал это со всей нежностью, которая прослеживалась даже во взгляде. Это так странно… Видеть нежность в глазах. Дословно даже и не опишешь подобное чувство. Не поймешь, пока сам не увидишь в глазах напротив знакомое, наверное, каждому человеку тепло.