– Плевать! – кричал черный человек. – Плевать, чего это будет мне стоить!

– Хватит крови! Остановись уже! – умолял второй.

Тут я приметил окровавленный нож, что держал здоровяк. С него стекала кровь, крупными каплями падая на рядом лежащий труп. Странно, что я заметил его только сейчас, он словно только появился. Это был совсем молодой паренек, которого буквально порезали на куски. Нож впился и в шею, и в брюхо, и в грудь. Мертвец распластался у ног человека в капюшоне.

– Ты не понимаешь, что творишь, идиот! Зачем ты его убил? Он ведь сдался! Сдался! – в отчаянии кричал рядом стоящий солдат.

Тут же его схватила за горло черная рука, подняв над землей. Он в ужасе пытался вырваться, но не мог. Рука давила шею, которая казалось ничтожно маленькой по сравнению с лапой незнакомца. На глазах парень угасал: движения слабели, но солдат все же пытался что-то сказать, страшно кряхтя и изнемогая.

– Е… Е… – но его прервала связка ожесточенных ударов ножом. Удар.

Ещё удар. Ещё.

Убийца явно озверел, вспарывая своему товарищу живот, а затем уродуя лицо ножом. Через несколько секунд жертва умерла, захлебнувшись собственной кровью, что забрызгала пугающе черное одеяние незнакомца. Наконец, человек разжал руку и еще теплое тело плюхнулось в новую лужу.

Я ничего не мог сделать, как бы не пытался вырваться: сила удерживала меня на месте, заставляя смотреть на это кровавое зрелище. Я даже глаза закрыть не мог.

– Понял, сучье отродье? – Убийца пнул труп. – Понял?! Жалкий ублюдок.

Он вдруг обернулся в мою сторону. Не отводил от меня бледно-голубых глаз.

– Я всего лишь отражение, – рассмеялся убийца. – Твоё отражение.

Раздались раскаты грома. Сверкнули молнии.

Егерь проснулся.

Сердце бешено колотилось, намереваясь выскочить из груди. За дверьми послышался чей-то скулёж. Перевозчик не спеша поднялся. Нащупав тяжелую конструкцию приоткрыл её – это был Зевс. Зверь протиснулся сквозь небольшой проем и, оказавшись позади своего хозяина, начал отряхиваться от воды и крови. Зажёгся свет. Когда теплые лучи вновь осветили гараж, горец заприметил на матово чёрной шерсти своего питомца несколько кровавых отметин, из которых ещё немного сочилась бурая кровь.

– Так значит не ты один там выл, – перевозчик присел на колени, гладя своего непослушного друга. – С волками поцапался небось?

Зевс в ответ только развесил уши, высунув багряно-красный язык. Он жадно глотал воздух.

– А я тут снова сам с собой борюсь, – криво улыбнулся перевозчик. – Кошмары, чтоб его.

Зевс тут же заскулил, закинув тяжелые лапы на плечи хозяина и облизнув его своим горячим языком.

– Да ладно, не привыкать мне, – кавказец нехотя сбросил с себя пса.

Было раннее утро. По крайней мере, треснутые, но работающие часы на солнечной батарее били полшестого.

Уснуть Егерь уже не смог, а потому решил накормить питомца. Выскреб консервы, на которые полуволк тут же набросился. Потом всё-таки завалился на кровать.

«Это я виноват, – душу грызли чёрные мысли, – что не спас его. Упустил момент. Потерял друга, угробил отряд. И старых и малых, всех… Как и тогда. Сколько мне, ублюдку, осталось шагать по этой земле?»

К Рубахину он прибыл ровно к десяти. Пройдя мимо двух сонных охранников, что постоянно сторожили вход и, преодолев пару иссеченных временем этажей, кавказец оказался у Майора. Дверь была открыта.

– Здравствуй, Егерь. – Рубахин стоял спиной к перевозчику и задумчиво глядел в то же разбитое окно, – как операция?

Поморщившись, перевозчик начал свой рассказ:

– Волки уничтожены, как и весь наш отряд, включая почти всех молодых и Хриплого, – сквозь ком в горле проговорил Егерь. – Выжил только племяш Артёма.

Майор обернулся, окинув перевозчика оценочным взглядом.

– Ясно, – сухо бросил он после недолгого молчания. – В чём причина краха операции?

– Особей было больше сотни, они застали нас врасплох.

Снова молчание.

– Memento Mori, – проговорил Рубахин, выпуская дымовое кольцо. – я чувствую, как смерть, болезни и голод медленно тянут к нам свои руки. Сначала волки, а теперь гибель как моих опытных бойцов, так и молодых. Был бы я на десять лет старше, то принялся бы орать на тебя за непредусмотрительность.