Я так и пролежал всю ночь, думая о нашей встрече. Ведь недаром говорят: «случайные встречи неслучайны». Может, настало время закрыть этот гештальт. Ведь я с тех пор, как она ушла от меня, так и не смог ни с кем построить отношения. Шесть лет… Разве не здорово — получить ответы на свои вопросы и наконец перевернуть эту страницу?

Настя снова пробормотала что-то во сне. И, как собака Павлова, навострил уши, прислушиваясь. Сделав глубокий вдох, пытаюсь собраться с мыслями. Вены от напряжения бешено пульсируют. Это не похоже на завершение. Похоже, всё ещё сильнее запутывается.

Я заказал завтрак в номер и переоделся в джинсы и свитер. Сегодня планировалась небольшая свадебная вечеринка, выездная, совершенно обычная и простая. Своего рода способ завершить празднование, прежде чем Никита и Аня уедут на медовый месяц в свадебное путешествие. Ко времени начала вечеринки я планировал проводить Настю до дома и попрощаться с ней уже навсегда.

Навсегда… Почему-то от этой мысли я почувствовал себя странно одиноким.

Стук в дверь дал понять, что доставили завтрак. Как только официант вкатил тележку в номер, и я дал ему чаевые, Настя зашевелилась. Она проспала почти двенадцать часов.

— Денис, — позвала она хриплым голосом, откинула волосы с лица и села. — Кто-то пришёл?

— Я заказал завтрак. — ответил я, закрывая дверь за официантом.

— Который час? — хрипит она.

— Половина одиннадцатого. — я посмотрел на неё.

Настя сидит в кровати, прижимая к груди одеяло. Заспанная. Бледненькая. Но такая красивая. Она всегда была невероятной. От всех отличалась. В ней было всего чуть-чуть больше, чем у других: чуть больше нежности, хрупкости, воздушности, чуть больше красоты особенной какой-то, еле уловимой.

— Я всё проспала. — смотрит на меня расстроено.

— Именно так ты и сделала. — Я налил ей апельсинового сока, подошёл и сел на кровать рядом с ней. — Вот. Выпей это.

Пока она пьёт, я касаюсь её лба. По-прежнему горячая, хотя не так, как вчера вечером. Сон явно пошёл ей на пользу.

— Как хорошо. — Настя допила сок и вздрогнула. — Не понимаю, почему мне до сих пор так холодно.

— Потому что у тебя всё ещё температура. — рассматриваю её. Макияж размазан, волосы растрепались. Но, по крайне мере, глаза не остекленевшие. — Тебе просто стало лучше.

— Спасибо за всё, но мне пора идти. — она хотела скинуть одеяло, но на нём сидел я.

— Нет никакой необходимости спешить. — остановил я её. — Я заказал тебе чай и тосты. И ещё омлет, если захочешь.

— Снова яйца. — засмеялась Настя, но потом закашлялась.

Я усмехнулся и пожал плечами. В пятницу утром в кафе, вспомнив, как я люблю яйца по утрам, она застала меня врасплох. Меня удивило не только то, что она помнит, но и само упоминание об этом. В её глазах горел прежний озорной огонёк, который я так любил. Мы были вместе со школьной скамьи. Влюбился в неё сразу, как только увидел на линейке старших классов. Она стояла, улыбаясь, и в её огромных карих глазах на пол-лица, обрамлёнными густыми ресницами, горел этот озорной огонёк. Она была какой-то неземной девочкой. Её невозможно было не заметить. Невозможно было не полюбить. За всё то время произошло много событий, которые врезались в мою память. И, которые, я так и не смог стереть, как ни старался.

— Мы можем спокойно поесть, — я подкатил тележку к кровати. — А потом я отвезу тебя домой, если хочешь.

— Сегодня я смогу сама вести машину. — Я заметил, как выражение её лица изменилось. Появилась какая-то неловкость вместо непринуждённости. Блин, она походу, подумала, что я хочу избавиться от неё… — Хотя чувствую себя так, будто по мне проехал каток. Но мне всё равно сегодня лучше, чем вчера.

— Как хочешь, Насть. — я понизил голос, стараясь не нагнетать обстановку. — Но сначала съешь что-нибудь. И выпей чай. — я протянул ей чашку с напитком.

— Клянусь, — Настя взяла чашку и улыбнулась. — За последние несколько дней я выпила столько чая, сколько не пила за всю жизнь.

— И это очень хорошо для тебя. — улыбаюсь ей. — Ещё бы не помешал куриный суп.

— Бабушкины сказки. — прячет улыбку за чашкой.

— Неправда. — Я взял из её рук чашку с остатками чая, поставил на тележку и вложил ей в руки тарелку. — За этим стоит настоящая наука.

— О, малиновое варенье! — радуется она, когда замечает его на тележке рядом с чайником. — Моё любимое.

Да-а, не только у тебя хорошая память. Я помню, что она предпочитает клубнике малину, но истинное удовольствие получает от виноградного желе.

Настя принялась за еду, и разговор прекратился. Я почувствовал себя неловко. От чего сильнее проявляется растерянность, граничащая со смятением. Вчера вечером она была такая больная и уставшая, что я просто уложил её в постель. А сейчас я не имею никакого представления, что сказать и сделать. Через час или около того она снова исчезнет из моей жизни. Мы попрощаемся и всё. Она будет жить своей жизнью, а я — своей. И эти выходные станут одним из тех воспоминаний, типа: «помнишь, как ты столкнулся на нашей свадьбе со своей бывшей»