Когда тошнота прошла, я встретил его неуверенный взгляд своим твердым.

— Туда, куда тебе следовало пойти давным-давно.

— Подожди, просто… подожди.

Он провел обеими руками по лицу. Я никогда не видел его таким опустошенным.

— Я пойду к ней, если это значит, что ты останешься в постели.

Я раздраженно выдохнул, моя хватка на шесте усилилась.

— Слишком поздно для этого. Вы с мамой не должны приближаться к ней, пока не будете готовы умолять, и я действительно имею в виду умолять ее о прощении.

Винсент упер обе руки в бедра и бросил на меня строгий взгляд.

— Истон. Я ценю то, что ты делаешь для нее, правда. Но если ты думаешь, что я позволю тебе рисковать своим выздоровлением…

— Папа, — слово горько на моем языке, но я выдавил его. — Это то, что ты здесь делаешь, верно? Пытаешься быть моим отцом?

Он сглотнул, посмотрел на свои "Феррагамос".

— Я твой отец, Истон. Прости меня… Прости за то, что я сказал раньше, и прости за то, что ушел после.

Его взгляд вернулся, чтобы встретиться с моим, и искренность, смягчающая этот взгляд, ударила меня под дых.

— Я убегал не от тебя. Я клюнусь. Я просто… Ну, я хочу, чтобы ты знал, я пытаюсь быть здесь сейчас. Я пытаюсь быть рядом с тобой.

У меня сжалось горло, и Зак прочистил свое собственное горло, перенося свой вес под мою руку.

— Если ты это серьезно, — тихо сказал я, — то позволь мне сделать это. Я собираюсь увидеться с ней с твоей поддержкой или без нее.

Мои следующие слова ранили уязвимостью, которую я хотел бы сдержать.

— Но я надеюсь, что ты все равно дашь ее мне.

Он отвел взгляд и поджал губы.

Прошла секунда, потом другая.

Горькое разочарование закралось в мою грудь, прямо рядом со знакомой болью отвержения, но я не позволил себе зацикливаться на этом. Если Ева приняла меня, этого более чем достаточно. Я повернул подбородок в сторону двери, и Зак с помощью капельницы снял большую часть моего веса, пока мы шли.

Рука Зака уже лежала на ручке, когда нас остановил голос Винсента.

— Истон. Подожди.

У меня свело челюсть, и через мгновение я оглянулся.

Его плечи опущены вперед, галстук ослаблен.

— Прежде чем ты уйдешь… По крайней мере… По крайней мере, позволь мне рассказать тебе, что я узнал об этом деле.

Мой взгляд сузился.

— Пожалуйста, — Винсент сделал несколько шагов ко мне, и я слегка напрягся, но не остановил его. — Тебе нужно знать…

В его глазах мелькнуло что-то, чего я не узнал. Что-то, почти похожее на уважение.

— Тебе нужно знать, что вы с Евой сделали.

Ева

Я лежала на боку, слеза скатилась по моей щеке и упала на невидимую лилию, которую мои пальцы рисовали на больничной простыне. Мои движения праздны, заучены наизусть по бесчисленным наброскам в моем блокноте. Слабый гул, срывающийся с моих сомкнутых губ, заполнил пустоту вокруг меня и успокаивал священную частичку моего сердца.

Медсестра, которая мне нравилась, ушла на весь день, но мисс Сент-Клер продолжала проверять меня, как хороший маленький терапевт. Очевидно, она имела в виду именно это, когда сказала, что будет здесь на случай, если я передумала бы насчет того, что она мне нужна. Хотя я бы никогда не призналась в этом вслух, в ее упрямстве было что-то раздражающе успокаивающее. Она действительно никуда не делась. Лояльность пригодилась бы, если бы я только смогла бы уговорить ее тайком отвести меня в отделение интенсивной терапии.

Возможно, годы, проведенные в одиночестве, подготовили меня к этому моменту. Запертая в клинической палате, пойманная в ловушку своими мыслями и стерильными стенами, гадающий, куда я пошла бы, когда ушла бы отсюда. Эванджелина, девушка, которой я когда-то была, уже сбежала бы из этого курятника, собрала бы все по кусочкам и обрела новое ужасное существование. Но Ева… Она лежала здесь, праздно проводя время, пока не увидела бы парня, который показал ей, каково это — быть желанной. Принадлежащей. Если бы только кто-нибудь предупредил бы меня, что как только пустота в сердце заполнялась, пустота, которая последовала бы за тем, когда его вырвали, причиняла боль в десять раз большую.

Что, если с ним не все в порядке? Что, если… Мои легкие сжались, и я вытерла щеки.

Прекрати.

Не думай об этом.

Я так много пережила. Так чертовски много. Но я бы не выжила в мире без Истона.

Приглушенный шум в холле остановил мою руку. Донеслись тихие голоса, и когда я услышала, как повернулась ручка, я оглянулась через плечо.

Дверь распахнулась, ударяясь о стену, и появился Истон. За ним беспорядочно тянулась толпа людей, но я видела только его. Его грудь быстро поднималась и опускалась, вверх-вниз, рука удерживала капельницу. Его кожа изможденная, а темные волосы растрепаны. Этот теплый взгляд цвета виски, полный решимости, обволок мою грудь и сжал.