— Джей, я готов разрешить тебе отправиться на point, где вблизи Кисуму собираются бегемоты. Можешь даже поебаться с ними, секс обезьяны с бегемотами — наверно, это очень зажигательно. Но избавь меня от трансакций с какой-то Оливией.

— Ты — ненавистник животных, правильно? — с ухмылкой вопрошаю мужа. — Чтобы избавиться от ненависти и полюбить зверушек тебе надо влезть в их шкуру. В Натальином салоне госпожа Оливия будет доить тебя, как корову. Дженни так решила, — говорю о себе в третьем лице.

— Ты охуела! — заявляет мне муж.

— Да, я охуела. И что? Лучше почитай в инете о подробностях процедуры, которую будешь получать в моё отсутствие. Olivia will milk you and she’ll give as little pleasure as possible. It will be ruined orgasm milking. И скажи спасибо, что мистресс Оливия не будет драть тебя розгами.

— Предполагается, что «спасибо» надо сказать тебе?

— Да, милый. Розги я тебе не назначила, только chastity massage. And you’ll get used to it, you don’t have a choice! I own your penis and your balls.

Стремительно направляюсь к бару в гостиной, наливаю в маленькую рюмку густую зелёную жидкость под названием «абсент Xenta», опустошаю рюмку двумя глотками. Ещё не понимаю — хорошо мне или плохо, но уже слышу Энди, который орёт, что я — истеричная алкоголичка и дура. Через мгновение чувствую, что абсент рождает волнение. Из-за воплей мужа не решаюсь налить вторую рюмку, хотя я не прочь бы выпить ещё. Энди продолжает надрываться, именуя меня безумной африканской обезьяной.

— May be yes, — говорю ему, — ты даже можешь выебать свою африканскую обезьяну. Если хочешь. Ты знаешь: всё в твоих руках, и даже я. Но потом надену на тебя пояс верности. Тебе придётся его носить, ведь правду узнать никогда нельзя.

— Почему же нельзя?! Я правда люблю тебя и готов быть только с тобой. Правда! — с жаром восклицает Энди.

— Знаю я все твои истории про правду. Они сродни известной притче. Помнишь? После долгих поисков он её нашёл, ей оказалась старая уродливая женщина. «Скажите, вы — Правда?» «Да», — кивнула старуха. «Что можно рассказать о Вас стране и миру?» Старуха осклабилась: «Сообщи им, что я молода и красива».

Выдав эту тираду, иду в спальню, надеваю длинное белое платье, специально купленное для поездки в Найроби. Чувствую запах новой вещи. Я безумно люблю новьё: не суть важно, что это — новая квартира, новое авто, мобильник, или новое платье, как сейчас. Запах новой вещи ни с чем не спутаешь. Я вообще не понимаю людей, которые покупают подержанное имущество. Как можно пользоваться автомобилем или смартфоном, что раньше были у других хозяев?! А уж про арендную одежду, что сейчас стало модным, я и вовсе не говорю. Это всё равно, как если б пользоваться чужой зубной щёткой.

Смотрюсь в зеркало, поправляю волосы, новенькое платье придаёт уверенности. Возвращаюсь в гостиную. В углу без звука работает телевизор. Энди сидит на прежнем месте в большом кожаном кресле. Думаю, что супруг ещё не догадывается о предстоящем. Подхожу, расстёгиваю его брючный ремень; Энди сидит, как застывший манекен. Осёл! Сдёргиваю с манекена одежду, нежно занимаюсь его balls; вначале должна быть нежность, это потом может появиться неистовство, грубость и жестокость. По мне так контрастный душ — куда лучше монотонных струй.

Поднимаю подол платья, становлюсь на колени и беру в рот. Мне нравится солоноватый вкус его пениса…

Когда всё закончилось, надеваю ему пояс верности, защёлкиваю замочек. Он молчит, вперив взгляд на картинку в немом телевизоре. Потом дико орёт: «Джей! Можешь ты убрать из нашей гостиной этого чёртова альфа-стерха?!»

Поворачиваю голову. На картинке в ящике показывают нынешнего русского царя.

— Ну, милый, — говорю голосом сладким, как мёд, — почему ты не любишь своего царя?

— Джей, ты недоразвитая мартышка! — рычит он. Одевается, с ненавистью смотрит на меня. — Своим умом слабоумной обезьяны ты не в силах понять, что в России нет царя. То, что есть, именуется по-другому. Ты ещё не забыла свои любимые dirty words in English? если не забыла, тогда поупражняйся в точных названиях.

— Ага, милый, я так и сделаю… но сначала потренируюсь на тебе, поскольку ты грубишь своей единственной жене. К тому же я ещё не секла мужа, закованного в пояс верности. А это большое упущение.

— Не хочу я никакой порки! — визжит этот осёл.

— Когда леди Наталья секла — ну тогда, в самый первый раз — ты умолял её не спускать с тебя штанишки. Помнишь? Очень жалобно просил, я стояла под дверью и всё слышала. Но леди Наталья — строгая госпожа и тебе пришлось вилять перед ней голой попкой. Я — твоя нежная жена и готова разрешить тебе остаться в поясе, — издевательски заявляю ему.

Поскольку супруг притих и молчит, я продолжаю словесное teaching:

— Сегодня даже не стану связывать тебе руки, привяжу только левую. Правой будешь записывать в блокнот число ударов. Столбиком. Как тебе такая идея?