В финале сказки мы видим единение двух мыслей: интеграции в корне отличных между собой личностных составляющих можно достичь лишь после того, как с асоциальным, разрушительным и несправедливым будет покончено. В свою очередь, эту победу делает возможной лишь достижение зрелости во всей ее полноте, символом чего становится рождение ребенка у королевы и появление у нее материнских чувств. Кроме того, сказка затрагивает две кардинальные перемены в человеческой жизни: расставание с родительским домом и создание собственной семьи. Переживая эти события, человек наиболее уязвим и с легкостью может подвергнуться дезинтеграции, ведь ему следует расстаться с прежним образом жизни и сформировать новый. В первом из этих поворотных пунктов временное поражение терпит брат, во втором – сестра.

Процесс внутреннего развития не находит непосредственного воплощения в сказке, но она подразумевает следующую его природу: забота о тех, кого мы любим, – необходимое условие для того, чтобы мы смогли вернуть себе человечность, стать людьми в полном смысле этого слова. Королева, приходя по ночам, не пытается удовлетворить собственные желания – она беспокоится о ребенке и козлике, то есть о тех, кто зависит от нее. Это свидетельствует о том, что жена стала матерью, что это превращение произошло благополучно и что героиня возродилась к жизни на новом, более высоком уровне. Контраст между поведением брата, с легкостью уступающего влечениям, и стремлением сестры выполнять свои обязанности перед окружающими в соответствии с требованиями «я» и сверх-«я» недвусмысленно показывает, из чего складывается борьба за интеграцию и победа в этой борьбе.

Существует множество сказок, в которых различные грани личности проецируются на разных персонажей. Приведем в качестве примера сказку «Синдбад-мореход и Синдбад-носильщик», вошедшую в сборник «Тысяча и одна ночь» [48] . Часто ее называют просто «Синдбад-мореход» и изредка – «Удивительные приключения Синдбада». Но содержание сказки свидетельствует: те, кто лишает ее подлинного названия, не понимают ее сути. Приведенные выше варианты акцентируют фантастическую составляющую содержания в ущерб его психологическому значению. Подлинное заглавие недвусмысленно подразумевает, что рассказ ведется о противоположных гранях личности одного и того же человека: той, что побуждает его стремиться в далекий мир приключений и воображения, и той, что связывает его с обыденностью, с практической стороной жизни. Речь идет об «оно» и «я», о воплощении принципов реальности и удовольствия.

Сказка начинается с того, что Синдбад, бедный носильщик, садится отдохнуть у ворот прекрасной усадьбы. Обдумывая свое положение, он замечает: «Владелец этого дома живет в крайнем благополучии, и наслаждается он тонкими запахами, сладкими кушаньями и роскошными напитками всевозможных видов… а другие, как я, [живут] в крайней усталости и унижении» (302–303) [49] . Тем самым он сопоставляет два типа существования: суть первого составляют наслаждения, тогда как в основе второго лежит необходимость. Дабы убедить нас, что его слова относятся к разным аспектам личности одного и того же человека, Синдбад высказывается о себе и покуда неизвестном нам хозяине дворца:

Итак, сказка намекает, что эти два персонажа суть один и тот же человек в разных обличьях. Затем носильщика приглашают во дворец, где в течение семи дней хозяин рассказывает о семи своих удивительных путешествиях. Во время странствий он сталкивался с ужасающими опасностями; чудесным образом избежав их и став обладателем несметных сокровищ, он вернулся домой. Во время этих рассказов вновь делается акцент на том, что бедный носильщик и сказочно богатый путешественник – это одно и то же лицо. Богач говорит: «Знай, о носильщик, что твое имя такое же, как мое… Ты стал моим братом» (305). Силу, побуждающую его искать подобных приключений, путешественник называет сидящим в нем «злым старикашкой» и «существом плотским, чье сердце по природе своей склонно к дурному» [50] . Эти образы вполне уместны для описания того, кто поддается побуждениям со стороны «оно».

Почему эта сказка состоит из семи частей и почему два протагониста всякий день разлучаются – лишь для того, чтобы назавтра вновь встретиться друг с другом? Семь – это число дней в неделе; в сказках седьмой день может символизировать любой день недели и жизни человеческой. Таким образом, сказка, вероятно, имеет в виду следующее: пока мы живы, наше существование имеет два аспекта, подобно тому, как двое Синдбадов суть одно и то же лицо и вместе с тем – разные люди. Один из них ведет трудную жизнь в реальности, жизнь другого сплошь состоит из фантастических приключений. Можно взглянуть на сказку и иначе, рассматривая эти противоположные типы существования как «дневную» и «ночную» стороны жизни, реальность и фантазию или территории сознательного и бессознательного, на которых осуществляется наше бытие. В свете такого прочтения основная идея сказки может быть представлена следующим образом: жизнь, увиденная с точки зрения «я», вовсе не похожа на жизнь, увиденную с точки зрения «оно».

История начинается с того, что Синдбад-носильщик вконец обессилел, ибо зной и тяжесть груза за плечами вдвойне истомили его. Опечаленный невзгодами своего существования, он начинает размышлять о том, как живет богатый человек. Можно представить себе, что рассказы Синдбада-морехода суть фантазии, в которые погружается бедный носильщик, чтобы позабыть о своей тяжелой жизни. «Я», оказавшись измучено стоящими перед ним задачами, сдается на волю «оно». В отличие от «я», ориентированного на реальность, «оно» является вместилищем самых необузданных наших желаний, способных привести нас к удовлетворению или ввергнуть в величайшие опасности. Все это находит воплощение в семи историях о путешествиях Синдбада-морехода. Влекомый силой, которую он именует «злодеем внутри меня», Синдбад-мореход ищет невероятных приключений. На долю его выпадают ужасающие опасности, напоминающие ночные кошмары. Он встречается с великанами, которые поджаривают людей на вертеле, а затем пожирают их; со змеями, готовыми проглотить его заживо; со злобными созданиями, скачущими на нем верхом, как на лошади; с гигантскими птицами, несущими его по небу. В конце концов те фантазии, что нацелены на исполнение желаний, одерживают верх над теми, в основе которых лежит тревога: Синдбад-мореход спасается и, завладев несметными богатствами, возвращается домой, где ведет праздную жизнь. Все его желания удовлетворяются. Но требования реальности ежедневно настойчиво заявляют о себе. После того как «оно» в течение некоторого времени удерживало власть над героем, «я» вновь обретает силу и Синдбад-носильщик возвращается к повседневности с ее утомительным трудом.

Сказка помогает нам лучше понять самих себя. Противоположные грани нашей амбивалентной сущности оказываются изолированы, каждая находит свое воплощение в особом персонаже. Нам удается увидеть воочию эти противоположности, когда импульсы «оно» проецируются на фигуру бесстрашного, сказочно богатого путешественника. Он выживает там, где все гибнут, и вдобавок привозит домой неслыханные сокровища. Противоположные тенденции, исходящие от ориентированного на реальность «я», воплощаются в образе бедного труженика-носильщика. Синдбад-носильщик, олицетворение нашего «я», не способен видеть дальше собственного носа: ему дано слишком мало воображения. Напротив, Синдбаду-мореходу его дано слишком много: он сам говорит, что не способен довольствоваться «нормальной» жизнью – легкой, исполненной неги и покоя.