После освобождения Рут Йегер начала все сильнее замыкаться в себе, оттолкнув большую часть родных и друзей. Йегер сам сказал об этом Наровой в одно из редких спокойных мгновений. Он не признался, что Рут становится все более агрессивной и склонной к резким перепадам настроения, однако Нарова знала от других, и ей было больно осознавать, что Йегеру приходится быть громоотводом — и морально, и физически.

Мускулистая фигура, слегка длинноватые темные волосы, серые глаза и волчьи манеры придавали Уиллу Йегеру какую-то мрачную привлекательность. И со временем Нарова попалась на его удочку. Они с Йегером чрезвычайно сблизились.

Она тосковала по нему. Мечтала о нем. Верила в него.

А затем его жена вернулась из мертвых.

Что ж, в жизни разное бывает. Нарова не держала на Йегера зла и приняла его приглашение в Лимпстон просто на всякий случай. Для людей вроде нее, которым сложно сблизиться с кем-либо, надежда жива всегда. А в случае с Уиллом Йегером, как она считала, такая надежда имеет под собой реальные основания.

В ЦСПКМ она узнала: королевские морпехи гордятся тем, что набирают в свои ряды людей, которых они называют умными солдатами. Их девиз — «Королевские морпехи: состояние сознания». Они подчеркивали, что для спецназовца умственные способности не менее важны, чем физические.

— Соображайте быстро, — увещевал командир новобранцев. — Адаптируйтесь и реагируйте первыми.

Закончил он свою речь фразой о том, что «в каждой трудности заключается возможность».

Поначалу Нарова отнеслась к его словам скептически. Она в свое время успела наслушаться от командиров ровно такой же вдохновляющей ерунды. Однако затем ее пригласили взглянуть на тренировку солдат горных подразделений, в числе которых были одни из лучших военных скалолазов мира.

Именно там она и увидела, как можно вскарабкаться на стеклянную стену небоскреба, не используя ничего, кроме экипировки, которая выглядит как обыкновенные строительные инструменты. И, разумеется, когда ей предложили попробовать, Нарова не смогла устоять. После этого она влюбилась в скалолазание на всю жизнь.

Однако больше всего ее впечатлил характер морпехов. Они знали свою задачу, выполняли ее хорошо — и все же в их манерах и поведении присутствовала скромность, которой она раньше не встречала среди военных. Даже неизбежно подшучивая друг над другом, они делали это с уважением.

Воистину Лимпстон был тем местом, где Уилл Йегер сформировался и как солдат, и как человек.

Карабкаясь по стенам верхних этажей башни «Аль-Мохаджир», она вспомнила слова главного инструктора: «Доверься экипировке. Она работает».

Находясь на головокружительной высоте, она видела проезжавшие внизу машины, слышала сердце города, бившееся под аккомпанемент автомобильных гудков. Она взглянула в сторону востока. Скоро рассвет. Большая часть побережья была окутана тонкой белой завесой из смеси смога и морского тумана.

Нарова не придавала особого значения мантре скалолазов «Никогда не смотри вниз». Ей нравилось смотреть вниз. Нравилось видеть, как высоко она забралась. Она и так знала, что падать будет высоко. Это факт. Так почему, спрашивается, пейзаж внизу должен выбить ее из колеи?

Она не понимала страха смерти и всегда шла на риск с полным осознанием возможных последствий. Она просто-напросто так привыкла.

Нарова вернулась к своей задаче. Изо всех сил напрягая плечевые мышцы, она отцепила присоску, потянулась вверх и снова прижала ее к стеклу. Еще несколько окон — и готово.

Ее выход.

14

Достигнув тупика, Йегер развернулся и решил исследовать второй тоннель. Однако его не покидало тревожное ощущение. Отсутствие нормального, присутствие аномального. Он все никак не мог выбросить эту фразу из головы.

Но почему? Почему сейчас? Что вызвало странное ощущение?

Он остановился. От старых привычек трудно избавиться, так что, идя по тоннелю, он не переставал считать свои шаги. Двести пятьдесят шагов примерно по восемьдесят сантиметров каждый; он углубился приблизительно на две сотни ярдов.

Чего же «нормального» здесь не хватало?

И что «аномальное» присутствовало? Чего в этом месте не должно быть?

Он посветил фонарем по сторонам. Ничего. Ничего такого, что бросалось бы в глаза.

И вдруг он понял. Дело было в тишине.

Если в тоннеле ведутся раскопки, то почему он ничего не слышит? Где съемочная группа с ее вечными шумом и суетой? Он изо всех сил напряг слух. Ничего. Можно услышать, как падает пресловутая булавка[21].

В этом тоннеле даже тише, чем в первом. И в нем было что-то еще, от чего у Йегера забегали мурашки по спине; его шестое чувство просто кричало об опасности. И причиной его состояния точно не могли быть отголоски событий, произошедших здесь семьдесят лет назад.