— Мы одним своим существованием на белом свете ему уже карму дырявим! — заявил Муха. — У нас давняя взаимная неприязнь ещё когда он нас на метал концертах в автозак паковал. Наш личный хейтер…

— Повезло же вам…

— И не говори…

Друзья не видели и не слышали, как мёртвой хваткой вцепившийся в руль Антон Гопстопов произносит на ломаном языке однажды заученное в комедийном фильме заклинание вуду.

— Яма яма яма яямааа… — шептали нервно искусанные губы блюстителя строгого порядка. — Яма яма яма яямааа…

В обычном мире это заклинание, скорее всего, не сработало бы, но в ненормальном мире всё получилось с точностью до наоборот.

Посередине ленты асфальтированного шоссе вдруг возник «лежачий полицейский». Лежащий на спине с вытянутыми вдоль длинного тела руками каменный голем (облачённый в форму американского копа) повернул свою жуткую голову к приближавшимся транспортным средствам и жутко осклабившись тихонько рассмеялся.

— Там лежачий полицейский! — заголосил Муха, тыча пальцем вперёд. — Вадик, берегись!

— Да вижу-вижу, — закричал Вадик. — Держись, братуха… и движение вроде как регулирует и переехать всегда приятно!

Отвернуть было уже некуда. Пришлось наезжать.

Харлей резко подбросило в воздух.

Вадик тут же получил тяжёлым рулём в подбородок. Бонч-Бруевич до крови прикусил свой длинный болтливый язык, а вот Муха…

Муха свалился с сидения.

— Куда-а-а-а… — только и успел закричать гном каким-то чудом не улетев следом за Мухой.

Ну а Муха уже ехал мордой по грязной холодной луже непонятно откуда возникшей у обочины шоссе. Почему он при падении не свернул себе шею, он сейчас совсем не думал. Тем более сам Брюс Дикинсон предупреждал их, что погибнуть в странном безумном мире практически невозможно.

Рядом резко затормозил полицейский бобик. Резко хлопнула дверца и в следующую секунду на запястьях лежащего пузом в грязи ошарашенного происходящим парня защёлкнулись холодные стальные браслеты.

Муха отчаянно взвыл, забарахтавшись в луже, но участковый уже прочно утвердился на его спине грубо схватив за красный ирокез.

— У-у-у-у… мерзкий колхозный панк, — приговаривал Гопстопов, грубо вытаскивая отловленную жертву из лужи. — Отбегался, Сид Вишес недоделанный…

Это было полное и безоговорочное фиаско.

— Красавец, — поставив парня на ноги участковый похлопал Муху по мокрой спине. — Ты, наконец, обрёл свой путь домой… в родимое СИЗО.

Ещё немного полюбовавшись плодами трудов своих, Гопстопов принялся обыскивать арестованного.

— Где же твой знаменитый рюкзак? Неужели у второго охламона остался? Ну ничего… мы и его скоро отловим. И этого вашего гнома… с еврейской фамилией… наркобарона из-под горы… Пошли к машине на погрузку, уголовничек…

Отпирая заднюю с зарешеченным окошком дверцу бобика, Гопстопов немного подумал и нацепил на спину Мухе бумажку с надписью: «Вещьдок. № 1».

В бобике было темно и пахло недавно пролитым пивом, но задержанный успел разобрать, что там кто-то уже сидит.

— Э… — уперся Муха, не желая залазить в машину, — ты к кому это меня подсаживаешь, малахольный?

— К твоему старому знакомому, — зло бросил участковый, дав Мухе мотивирующий пинок под зад.

Вскрикнув, задержанный пулей влетел в клетку. С громким хлопком закрылась за спиной маленькая дверца.

— Вот же козлина позорный, — сказал Муха, потирая ушибленный копчик, но тут он взглянул на своего товарища по несчастью и замер, сильно округлив глаза.

На жёсткой скамеечке в углу сидел арестованный безголовый джентльмен.

Полицейский бобик жутко трясло на ухабах, видимо, рессоры Гопстопов сроду не смазывал, хотя вот закись азота установил. Муха заворожено смотрел на неподвижно сидящего в углу безголового джентльмена, боясь даже громко вздохнуть. По полу клетки что-то зловеще перекатывалось. Что-то очень похожее на футбольный мяч.

Внезапно тело шевельнулось и ловко выудило из-под скамейки усатую голову с бакенбардами, вставило ей в глаз монокль и подобрало с пола цилиндр.

Муха уже готов был грохнуться в обморок, но тут посаженная на скамейку голова заговорила.

— Здравствуйте, — сказала голова. — Как ваше самочувствие?

— Н-н-ничего, — ответил Муха, подбирая под себя ноги, — н-н-нормально.

— Это хорошо, — голова попыталась кивнуть и чуть не упала при этом со скамейки.

— Позвольте представиться, меня зовут Тобиас Форге.

— Папа Эмеритус IV, — кивнул Муха. — Знаю-знаю, вокалист группы Ghost. Демонический антипапа. Я как-то сразу вас не узнал… пока не оказался лицом к лицу. Очень приятно.