— ЗНАЮ, — донеслось из тьмы.

— Клянись! — радостно взвизгнул колдун. — Еда уже ждёт тебя! Вкусная, сытная еда!

Еда сейчас как раз теряла разумение от страха: мальчик упал, глаза старика закатились, и он медленно оседал на пол.

Только охотник остался на ногах, не прекращая дёргать верёвку. Сдаваться он не собирался.

«Страх — прибежище негодяев. Если сердце у тебя чистое, а дело правое — бояться тебе нечего», — вспомнил я слова Панкратыча.

А действительно, а чего тут бояться? Подумаешь, демон паршивый! Тут надо не бояться, а бить! Потом разберёмся, кто тут кому на корм пойдёт!

Я примерился — где кора, а где жерди? Кулак бы не зашибить…

— КЛЯНУСЬ СЛУЖИТЬ ТОМУ, КТО НАКОРМИТ МЕНЯ!

Ах ты, падла!

Я вынес хлипкую стенку аила и ввалился внутрь!

Колдун успел только потянуться к серебряной чаше, нагнулся… и я пинком отправил его прямо в костёр.

Он взвыл от боли и ужаса. Чёрная шёлковая одежда вспыхнула, нож вылетел из рук… и я подхватил его — холодный, пылающий тьмой.

— А ну, иди сюда, мразь! — взревел я.

Колдун мог бы сейчас запустить в меня молнию или чего похуже, но он с воем катался по земле, пытаясь потушить одежду.

Я бросил взгляд на пленников — живы, на демона — висит и клубится, на чашу, свечу и треногу…

Может, обряд будет длиться, пока не прогорит свеча? И демон будет болтаться всё это время в ожидании пищи?

Ну, ничего. Сейчас мы это дело потушим.

Колдун кое-как сбил огонь и поднялся на четвереньки, поскуливая, как собака.

— Нет! Отдай нож! — взвизгнул он, увидев у меня в руках свою чёрную дрянь. — Кто? Кто пустил тебя сюда?!

Меня? Сам пришёл!

— Отдай нож! — заорал колдун так, словно я маму его зарезал.

Ща! Разбежался!

Я пинком отправил в колдуна свечу вместе с чашей! На вот тебе! Задуй!

Эффект превзошёл все мои ожидания. Из чаши выплеснулось чёрное пламя, и колдун превратился в факел.

Странно, но он не горел, а словно бы проваливался внутрь пламени. И было оно холодным и чёрно-багровым, как нож в моей руке.

— Гэсар! Бежим! — в аил ворвался Бурка и замер, указывая на мои руки — воинские знаки пылали даже сквозь кожаные повязки!

«Блиин, нехорошо вышло, — успел подумать я. — Демаскировочка!»

И в этот момент колдун вспыхнул последний раз и исчез. Даже пепла от него не осталось.

— Всё, мы пропали, — выдохнул Бурка.

— Да ну на фиг, — отозвался я. — Все целы и ладно.

— СЛАДКАЯ ПИЩА, — донёсся удовлетворённый вздох, и тень заколыхалась в воздухе. — Я ГОТОВ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ, ВОИН, ВЛАДЕЮЩИЙ ЧЁРНЫМ НОЖОМ МОЕГО ПОВЕЛИТЕЛЯ, ЭРЛИКА!

— Гэсар! — Бурка сжал кулаки.

— Это всего лишь демон. — Я смотрел на сгусток тьмы с горящими глазами и не понимал, чего в нём бояться. Этакий «джин из ножа», что ли?

Значит, вместилище для него не человек, а вот этот нож? Тогда с чего я эту образину должен бояться?

— А ну, — приказал я демону. — Марш обратно в нож! И не смей тут никого трогать, понял, ёжик в тумане?

* * *

*Кротов я тут тоже пока не видел, как и котов, но хоть кроты-то должны быть?

Глава 12

Связной

Бурка уставился на демона во все глаза. Я только сейчас заметил зажатый в его кулаке сгусток огня, тусклый и страшный.

Если огонь, вызванный колдуном, был чёрно-багровым и холодным, то этот имел фиолетовый оттенок. И явно был антагонистом багрового.

Я не знал, обжигает ли такой огонь руку, но, похоже, держать его было непросто. Лицо волколака перекосилось от напряжения, руки дрожали, а по лицу стекали крупные капли пота.

Бурка готов был сражаться на смерть. Однако возражений со стороны демона не последовало.

Чёрная тень подчинилась мне: охотно свернулась, обволокла лезвие и исчезла. А колдовской нож стал совершенно обычным на вид ножом. Он перестал сиять, потемнел и даже как бы немного обуглился.

Теперь я мог разглядеть его как следует и даже поковырять ногтем. И очень удивился: чернота стали оказалась фальшивой. Она сдиралась, словно тефлон, а где-то и просто отваливалась, как грязь.

Похоже, что нож был вымазан чем-то чёрным, и эту дрянь с него отродясь не стирали. Жирным и чёрным, что сразу напомнило мне «глаз» колдуна!

Я наклонился к телу мёртвого стражника и вытер лезвие об его одежду. Хмыкнул: нож как нож, даже не доделанный до конца. Лезвие не имело ручки, только длинный хвостовик, обмотанный чёрной кожей.