– Подлить…

– Ты почему не ешь?

– Я ем…

– Кроме Игоря твоего, разумеется, – добавил Джонатан, ставя на стол бутылку и не глядя на меня.

– Что – Игоря? При чем тут Игорь?

– Никто о тебе и о том, что вы с Шерил похожи, не знает, кроме него.

Я промолчала. Что я могла сказать в ответ? Сама рассказала Джонатану, что Игорю известно про Шерил, что «одноклассник» Шерил напоминает по описанию Сережу… Я отрезала себе сыру и стала есть.

Джонатан почувствовал, что со мной происходит.

– Пойми, Оля, – мягко заговорил он, – у нас два возможных предположения: либо этот тип подослан кем-то из фирмачей, из мира большого бизнеса, что вполне вероятно… Теоретически они вполне могли дойти до того, чтобы физически убрать Шерил, – в мире больших денег нравственные ценности смещаются, вернее, вовсе исчезают… И то при условии, что когда-то существовали. Но, как я тебе уже сказал, совпадения меня настораживают. А осведомленность Игоря, его паника по поводу твоего контакта с Шерил – это уже более чем совпадение.

– Ты что, хочешь сказать, что… Что этот тип в джинсах был послан Игорем?

Именно в этот момент я вдруг поняла, – с отчетливой ясностью поняла! – что этот парень русский! Да, я была права, он иностранец, я верно почувствовала, что он не француз; но мне и в голову не пришло связать его с Россией! Но он русский, я это просто чувствую, и эта манера носить джинсовый костюм… Он русский, русский!

Мне стало так плохо от этой мысли, что я аж скрючилась на стуле.

Джонатан внимательно глянул на меня, но ничего не спросил. А я была не в силах произнести то, что сейчас поняла: это был приговор Игорю, и мне стало страшно.

– Я ничего не хочу сказать, – как бы сожалея, проговорил Джонатан. – Я просто не люблю совпадений. Но Игорь твой как минимум о чем-то знал… Ты не можешь рассказать мне еще раз ваш телефонный разговор?

– Какой? – проскрипела я с трудом, едва переводя дыхание от пронзившей меня мысли.

– Когда он впервые услышал от тебя про Шерил?

– Сейчас вспомню…

Я прекрасно помнила, но мне нужно было прийти в себя, расслабить сведенное судорогой горло.

– Я… – начала я, откашливаясь, – я еще раньше ему говорила пару раз, что встретила девушку, похожую на меня. Но он не обратил внимания на мои слова, только подшучивал… до тех пор, пока я ему не сказала, что ее зовут Шерил Диксон. Вернее, сначала он спросил меня, француженка ли она. Я ответила: американка. У меня было ощущение, что он аж подпрыгнул на том конце провода. Я даже спросила его, что он имеет против американцев. Потом он поинтересовался, как ее зовут, и тут же закричал, что меня не слышно. И что он перезвонит на следующий день.

– Перезвонил?

– Да.

– И как прошел этот разговор?

– Было очень плохо слышно. Он сказал, что звонит из автомата. И чтобы я не звонила домой, он будет сам звонить. Я еще подумала, что он завел себе другую женщину…

– Можешь не беспокоиться, – хмуро сказал Джонатан. – Эта история далека от любовных интрижек. Что тебе еще сказал Игорь в том разговоре из автомата?

– Спрашивал, получила ли я посылку от него… В это время как раз в Париже был Сережа. Он мне привез посылку от Игоря – помнишь наш «русский обед»?

– Ты с ним встречалась одна или с Шерил? – быстро спросил Джонатан.

– Одна.

– Долго он пробыл в Париже, не знаешь?

– Он должен был быть в Париже всего один день, но потом еще задержался, только я с ним больше не виделась. Я его недолюбливаю… К тому же и не за чем было: я в первый же день получила посылку от Игоря и передала свою.

– Ты что-то передавала Игорю?

– Письмо. И фотографии! Игорь напомнил мне, что я ему обещала прислать наши с Шерил фото!

– И как он отреагировал на них, когда получил?

– Он позвонил и стал кричать, что я в опасности и что я должна немедленно прекратить общаться с Шерил и переехать на новую квартиру. Велел никому адреса не давать, даже Шерил.

Джонатан вдруг поднялся и сделал несколько шагов по комнате.

– Ты не могла бы мне дать сигарету? – с деланой небрежностью спросил он.

– Разумеется, – полезла я за сигаретами в сумку, – и сама с тобой покурю, раз можно… А то я думала, что у тебя нельзя…

Поймав выражение моих глаз, он добавил:

– Я курю только изредка, когда…

– Нервничаешь? – догадалась я. Игорь, бывало, закуривал, когда нервничал.

– Когда пью алкоголь.

Кажется, Джонатану не понравилось мое предположение, что он способен нервничать. Наверное, это выходило за рамки образа невозмутимого англичанина, каковым он себя считал.

Я кивнула, изображая, к удовлетворению Джонатана, согласие с предложенной мне версией. Он взял у меня сигарету, дал мне прикурить и затянулся сам. Курил он по-настоящему, это я вам точно могу сказать – должно быть, не так уж давно бросил.