От возмущения я несколько секунд не могла говорить.

— Не мерь всех по себе! Не знаю, в чем ты меня подозреваешь, но провались ты во Тьму, Рейвен! Мой внутренний резерв восстанавливается! Сам собой, со временем! Неужели ты думаешь, что эти пятнадцать лет я просто сидела на месте и ничего о себе не узнала, прежде чем прибыть сюда и объявить, что я могу помочь этому городу? Что ты…

Я не смогла договорить, потому что Рейвен схватил меня за шею. Не больно, скорее чувствительно. Его ладонь подрагивала.

— Ты умерла пятнадцать лет назад?

Я замерла.

Проболталась! Сейчас Рейвен поймет, что я умерла в день свадьбы, буквально — уже в церкви, в комнате, которая была отведена для невесты. Я был там одна, готовилась выйти в зал, поправляла фату, а потом…

От воспоминаний запекло глаза, хотя я и не могла заплакать.

Накануне свадьбы, примерно за месяц, мне вдруг стало страшно. Все говорили, что невесты всегда нервничают, но я чувствовала — это другое. Как будто надо мной и Рейвеном нависли тучи, и я не знала, как этому помочь.

Я поделилась своими подозрениями с Рейвеном однажды. Мы сидели в гостиной дядюшки, я вышивала, как того требовал этикет, Рейвен — делал вид, что читает. Жена дядюшки, Шарлотта, сидела у окна в дальнем углу комнаты и изо всех сил смотрела на сад, чтобы, с одной стороны, соблюсти приличия, с другой — дать нам побыть наедине.

«Ты боишься чего-то конкретного, Лиз?» — спросил Рейвен, отложив книгу. Он наклонился ко мне, чтобы его слова слышала только я.

Я покачала головой. Вышивка в моих руках смялась, хотя я все равно никогда не была в этом хороша, так что не особенно об этом жалела.

«Я не знаю, чего я боюсь. Просто… я чувствую, что… что это добром не кончится. Что будет… что-то страшное, понимаешь?»

Он нахмурился. От тяжелого взгляда серых глаз мне стало неуютно.

«Если ты скажешь мне что-то конкретное — я смогу решить твою проблему. Что бы это ни было. Но если это просто страхи… тебе не стоит придавать этому слишком большое значение. После свадьбы все уляжется».

«Но Рейвен…»

«Что?»

«Ничего», — пристыженно отвернулась я.

Не хотелось снова нарваться на лекцию о том, что я слишком полагаюсь на суеверия вместо того, чтобы мыслить здраво. Я отлично помнила обидные слова Рейвена о моем исследовании для дипломного проекта. Я усвоила уроки. Должно быть, я в самом деле просто нервничала.

И все-таки вечером накануне свадьбы я наняла кэб и рванула в дом Рейвена, хоть это и было вопиющее нарушение приличий. Я сказала, что беспокоюсь за него, что чувствую — вот-вот случится что-то плохое.

«Давай отменим свадьбу! Я люблю тебя, но… нам не стоит жениться, я чувствую! Случиться что-то плохое! С тобой, со мной… С нами обоими! Рейвен, послушай!»

«Тише, Лиз, — Рейвен схватил меня за запястья и привлек к себе. Он выглядел удивленным, но спокойным. Его сердце билось ровно. — Ты просто перенервничала, так бывает».

Он меня не услышал. Наверное, на его месте так поступил бы каждый мужчина, чья невеста перед свадьбой боится чего-то непонятного.

«Просто давай переживем этот день, Лиз, — сказал мне тогда он. — А потом — я обещаю, сделаю все, чтобы ты никогда, никогда ни в чем не нуждалась и ничего больше не боялась. Верь мне».

Как иронично, что как раз тот-то день я и не пережила.

— Лиз. — Рейвен наклонился ко мне, его дыхание, такое теплое, такое невероятно теплое, коснулось губ. — Скажи мне.

Серые глаза, обычно прищуренные, сейчас смотрели открыто, как будто Рейвен хотел впитать меня в себя целиком. Его рука по-прежнему лежала на моей шее и ощущалась очень горячей.

Глава 17

«Лиз. Скажи мне».

Слова Рейвена эхом отдавались от стен комнаты, у меня шумело в ушах от страха и от ощущения… тепла, которое я уже успела забыть. Тепла, которое шло от руки Рейвена, от его дыхания, его тела, даже, кажется, от его взгляда.

«Скажи мне».

Что он хочет от меня услышать?

Что я его не бросала? Что хотела бы быть вместе? Что люблю его больше жизни?.. В буквальном смысле.

Зачем ему об этом знать?

Что это изменит?