– Ладно, – махнул рукою дед. – Все хорошо, что хорошо кончается. Благодарю за службу, господа!

– Служу империи! – хором сообщили волхвы.

– Участвовавших в операции представят к орденам, – продолжил адмирал. – Каким, решат в Москве. Займется этим Служба безопасности империи – они поставили задачу, а мы ее исполнили. По машинам, господа!..

***

На следующий день Несвицкий под предлогом новоселья собрал взвод волхвов у себя. На самом деле думал попрощаться и дать напутствие ученикам. Их подготовка завершилась. Хотелось бы побольше заниматься – Несвицкому казалось, что научил их не всему, что знал, но дед шепнул, что наступление начнется на неделе, и для волхвов уже нарезаны задачи.

Компания подобралась мужская: Марина была в госпитале, а Маша – в садике. К тому же новоселье с медиками они уже отпраздновали. Третьего дня пришли подруги и знакомые супруги, которые и осмотрели дом, поахали, поздравили Несвицких с новосельем и весело отметили их праздник за столом.

– Не говорят, что мы с тобой буржуи? – спросил Несвицкий у Марины на следующий день. – Такую, мол, домину отхватили.

– Нормально все, – ответила супруга. – Не беспокойся. Они с понятием. Ты у меня мужчина скромный, и кое-что не знаешь, верней, не думаешь об этом. С твоим приходом в госпитале многое поменялось. Лекарств у нас теперь в достатке, есть оборудование, инструменты. Зарплата выросла, причем значительно. И люди знают, кому обязаны такими изменениями. Тебя почти боготворят, поэтому считают дом достойной платой за твое старание. Надеются: теперь останешься в Царицыно, и жить им станет даже лучше.

– Ишь, меркантильные какие! – заметил Николай шутливо.

– Все люди хотят хорошей жизни, – Марина повела плечами. – Но одни для этого работают, не покладая рук, а другие только ноют, мол, почему ее не обеспечили. Наш коллектив из первых, поэтому и понимающий.

Кривицкий не пришел на новоселье, сказав об этом Николаю так:

– Бывал я в этом доме, еще когда от Славии еще не отделились. Денег приходил просить – в больнице было покати шаром: ни медикаментов, ни белья для пациентов, зарплаты нищенские, да и те выплачивали нерегулярно. Не баловали нас в Борисфене финансированием. А олигарх, который все Царицыно скупил, в деньгах купался. Содержал футбольную команду, построил стадион, где проводили матчи. Нет, я не против спорта, но, как и чем лечить людей? Мне к олигарху было не пробиться – жил за границей или в Борисфене, поэтому пришел к его подручному.

– Как принял?

– На удивление сердечно, – Кривицкий хмыкнул. – Ну, так я его лечил когда-то. Дом показал, накрыл в гостиной стол, но хлопотать перед олигархом отказался. Сказал мне так: «Степан Андреевич, зачем вам это быдло? Вы замечательный хирург, известный даже за границей. Туда и уезжайте, примут с распростертыми объятиями. Хотите, я пристрою вас в отличной клинике? Жить будете в таком же доме, возможно, даже в лучшем, и лечить культурных европейцев, а не каких-то скотов-шахтеров».

– Что вы ответили? – спросил Несвицкий.

– Послал его, встал и ушел. Ведь что обидно, – вздохнул начальник госпиталя. – Хороший, вроде, парень был когда-то, я знал его родителей. Отец – директор предприятия, мать – завуч в школе, а сын учился за границей, тогда это считалось модным. Вот там он и набрался… Не обижайтесь, Николай Михайлович, но на новоселье не поеду. Мне неприятно видеть этот дом…

Застолье Николаю организовали в знакомом ресторане. Зачем же мучиться самим, когда есть деньги? Накормить взвод здоровенных мужиков – задача еще та. К полудню к дому подкатил фургон, рабочие с официантами выгрузили и затащили в беседку ящики с продуктами, мешки с углем для шашлыков и барбекю, мангалы и посуду. Командовал бригадой повар – круглолицый, полный и веселый человек. Столы решили накрывать в беседке, которая так только называлась, а по сути, представляла собою павильон, где, не теснясь, мог разместиться взвод и даже большее число народу. Мебель, изготовленная в стиле а-ля пейзан, внутри имелась, как и выложенная цветными изразцами печь. Скорей всего, прежний их хозяин любил здесь посидеть с друзьями, махнуть горилки, закусить ее яишней с салом и спеть на славском про калину с явором и прочее. Развлекались нувориши…

Стоял прекрасный, теплый день. Апрель 2005 года в Нововарягии выдался погожим. Солнце подсушило грязь на дорогах, превратив их в проходимые для автомашин, не говоря про танки. Очень скоро механизированные колонны отправятся на запад, где ждет кого-то слава и награды, а кого-то гибель. Несвицкий не любил войну, была бы его воля, то никогда б не воевал. Работал бы, сидел с друзьями за столом, растил детей и внуков – короче, наслаждался жизнью. Но война его не отпускала, и у нее на это счет имелись собственные взгляды…

Взвод прибыл ровно в два часа. Перед воротами затормозил автобус, из салона вышли и направились к калитке офицеры, одетые в парадные мундиры. У многих на груди блестели ордена. Николай встречал их, жал руки и приглашал пройти во двор. После экскурсии по дому зазвал гостей в беседку. Там на столах уже расставлены приборы, тарелки с легкими закусками, бутылки с водкой и вином. В печи пеклась картошка, а от мангалов, стоявших возле входа, распространялся аромат зажаренного мяса, вызывая у гостей обильную слюну.

Дед не приехал – позвонил и сообщил, что очень занят, поэтому распорядителем застолья стал Николай. Дал знак официантам, и они наполнили гостям бокалы с рюмками. Несвицкий встал.

– Господа! – сказал, подняв бокал. – Наше обучение закончено, и очень скоро вам придется применить на практике полученные знания. Кое-кому уже пришлось, – он посмотрел на Горчакова, которого он тоже пригласил, Касаткина-Ростовского, Синицына, Акчурина… – Я рад, что они великолепно справились с поставленной задачей. Это означает, что хоть чему-то я вас научил.