– А где твои волосики? – спросила Маша, погладив Николая ладошкой по лысой голове. – У тебя они густые были.

Марина снова всхлипнула.

– Вырастут, – ответил Николай. – Увидишь. Не хуже будут, чем у Барсика.

– Которого? – спросила девочка.

– А у тебя их два?

Ответом стало требовательное «Мяу?» у ног Несвицкого. Он посмотрел туда. У стула восседал котенок – рыжий, с коричневыми полосками на спине, на лапах и под шеей. Ни дать, ни взять тигренок, но только очень маленький.

– Откуда это чудо?

– Прибился к нам недавно, – ответила Марина. – Сам в дом пришел, и Машеньке понравился. Вот и оставили, назвали Барсиком. Котенок чистоплотный, ласковый, играет с Машей. Еду вот только постоянно клянчит – наголодался, наверное. Порой ворует со стола. Пришел такой худющий!

– Мяу! – подтвердил котенок и требовательно посмотрел на Николая. Он взял с тарелки ломтик колбасы и протянул «тигренку». Тот вырвал угощение из пальцев волхва и убежал с ним из гостиной.

– И так он постоянно, – Марина улыбнулась. – Надеюсь, попривыкнет к нам и перестанет воровать и клянчить.

– Я поиграю с ним, – сказала Маша и слезла с ног приемного отца.

– Ты к нам надолго? – спросила Марина мужа, когда дочь убежала.

– Навсегда, – ответил Николай. – В палату не вернусь, пусть даже свяжут.

– Я позвоню им, – Марина встала, – чтоб не искали.

Она ушла, зато вернулась Антонина Серафимовна с тарелкой, на которой лежал большой зажаренный бифштекс с картофельным пюре. Поставила ее на стол перед Несвицким. Тот взял столовые приборы и принялся терзать ножом горячее и испускающие слюноточивые ароматы мясо. Жевал куски, глотал и жмурился от удовольствия. Антонина, присев на стул, смотрела с жалостью на сына, украдкой смахивая со щеки слезу. Марина, возвратившись, села и присоединилась к Антонине. Две женщины смотрели, как близкий им мужчина ест, тихонечко вздыхая.

– Фух! Наконец-то поел по-человечески, – сказал Несвицкий, отодвинув опустевшую тарелку. – Теперь я в душ, затем переоденусь.Мое белье, костюм спортивный там же? Как же надоела эта роба! – он с омерзением оттянул за воротничок пижаму. – В ней будто заключенный.

– Идем, я провожу, – Марина встала…

Спать они легли не сразу. Сначала уложили дочку, которая потребовала, чтоб папа прочитал ей на ночь сказку. Когда она уснула, Николай с женой легли в свою кровать, но нежничать у них не сразу получилось. Явился Барсик и, запрыгнув на постель, лег мордой на плечо Марины, после чего зарокотал как трактор.

– Он, что, теперь так будет постоянно? – возмутился Николай.

– А я привыкла, – хихикнула Марина. – Урчит – я сразу засыпаю. Одной так грустно было!

– Но я вернулся!

– Он нам не помешает. Обними меня покрепче! Как я скучала по тебе, – она поцеловала мужа. – И плакала. От мысли что тебя не станет, мне выть хотелось…

– Меня не так легко убить, – сказал Несвицкий, прижав к себе супругу. – Забудь о грустном.

– Уже не в первый раз, – продолжила Марина. – Когда ты наконец угомонишься и перестанешь лезть под пули или под это облучение? Забыл, что у тебя семья?

– Об этом никогда не забываю, – заверил Николай. – Но так случилось, что никого не оказалось под рукой. И выбор был простой: или рискну, или погибнет двести тысяч человек.

– Тех самых, которые рукоплескали, когда нас убивали восемь лет подряд. Пускай бы сами это испытали!

– Там ведь не только упоротые националисты. Есть дети, много. Их тоже убивать?

– Ладно, – ответила Марина после паузы. – Но ты чтоб больше никогда! Понятно?

– Обещаю! – заверил Николай. – Лишь только с твоего разрешения.

– А его не дам! Запомни!

«Сам не однажды зарекался», – подумал Николай, но говорить о том не стал и занялся более приятным делом.

– Я слышала, что радиация лишает вас, мужчин, желания, – хихикнула Марина, ощущая, как руки мужа, проникнув под ночнушку, ласкают ее грудь и бедра.

– Похоже, только пробуждает, – ответил Николай.

Конец второй книги. Продолжение следует.

Автор благодарит своих бета-ридеров: Анатолия Матвиенко и Владислава Стрелкова за помощь в работе. Вы помогли сделать эту книгу лучше.