Как только он увидел хозяев, Штрекер прыгнул в машину и сорвался с места.

Теперь Ротзингеры были уже не на шутку встревожены. Они подошли к складу и увидели там одну коробку, которую в спешке Штрекер не успел положить в багажник. Открыв ее, Ротзингеры увидели чертежи, на верхнем из которых было написано: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. СОБСТВЕННОСТЬ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ ШВЕЙЦАРИИ».

Ротзингеры немедленно отправились в ближайшее отделение полиции. Уже через час в стране был объявлен розыск Ганса Штрекера.

Но к тому времени «Чесна» уже находилась в воздухе, взяв курс на Альпы. С тех пор на таможенном посту никто Штрекера не видел.

Однако у швейцарской полиции помимо поимки Штрекера появились другие дела. Необходимо было выяснить, каким образом документы из печи в Винтертуре оказались на складе компании «Ротзингер»?

Потребовалось семьдесят два часа непрерывной работы, чтобы выйти на Альфреда Фраункнехта.

Инженер был уже в курсе провала Штрекера. Он узнал о случившемся из анонимного телефонного звонка. Но Фраункнехт ничем не выдал своего состояния и в понедельник утром, как обычно, прибыл в офис.

Он работал как ни в чем не бывало целый день, а вечером отправился домой. Утром во вторник он поехал на военный аэродром в Дюбендорфе, недалеко от Цюриха, чтобы обсудить с заинтересованными лицами кое-какие вопросы относительно нужд ВВС.

На аэродроме его ожидала группа офицеров безопасности и полиции, включая высокопоставленного сотрудника контрразведки. Его арестовали и отвезли в тюрьму Басле, где поместили в одиночную камеру.

В тюрьме Фраункнехт не потерял присутствия духа. Он предложил сделку: операция с чертежами «Миража» останется в тайне, если власти согласятся на его условия.

— Я готов перенести позор тюрьмы, — сказал он. — Но французы будут разъярены. Ведь если это дело получит огласку, я буду вынужден признать, что передал полностью все чертежи, касающиеся «Миража». Вы прекрасно знаете французов: они спровоцируют политический скандал, который испортит отношения между нашими странами на многие годы. В любом случае у Швейцарии есть все эти чертежи на микрофильмах. Они нам не нужны, так как мы не собираемся больше строить эти самолеты.

Фраункнехт признал, что с точки зрения закона он совершил преступление; но с точки зрения морали он был невиновен. Швейцарии не был нанесен ущерб. Следователям, которые ожидали от Фраункнехта мольбы о пощаде, он сказал:

— Если вы обещаете сохранить все в секрете и отпустить меня на свободу, я обещаю ничего не сообщать французам. Никому не нужно знать об этом.

Рассказывая полиции и службе безопасности о том, что он переправил чертежи в Израиль, Фраункнехт оправдывал себя полностью:

— Я сделал это для того, чтобы помочь Израилю. И делал это из моральных побуждений. Для израильтян это вопрос жизни и смерти. А что касается меня, убежденного христианина, то в моей памяти стоят Дахау и Аушвиц.

Тем не менее мотивы поступка Фраункнехта не убедили швейцарские власти в его невиновности. Закон есть закон, и преступник должен быть наказан. А пока он останется в заключении.

Фраункнехт содержался в тюрьме без суда и предъявления обвинения в течение 18 месяцев. Тюремщики относились к нему очень хорошо. Ему была предоставлена привилегированная должность тюремного библиотекаря. Фраункнехт заявил, что, пока ему не предъявлено обвинение, он не является преступником и имеет право на установку телевизора в камере. Тюремные власти отказались сделать это, но он обратился в местный суд. Когда и здесь ему не пошли навстречу, он подал прошение в Верховный суд, который решил вопрос положительно для Фраункнехта. А однажды Фраункнехт совершенно серьезно заявил начальнику тюрьмы, вызвав у него улыбку, что придумал способ сэкономить место в тюрьме.

Когда дело наконец дошло до суда, Фраункнехт не стал отрицать, что нарушил закон Швейцарии. Но он настаивал, что в своих действиях руководствовался добрыми намерениями и ни в чем не раскаивается.

Рассказывая о причинах, побудивших его совершить этот поступок, он привлек на свою сторону многих людей в зале суда.

А в это же самое время швейцарская контрразведка переживала не менее трудные дни, пытаясь отмести от себя обвинения в некомпетентности. Представитель службы безопасности в суде говорил: «Мы тщательно проверяли Фраункнехта. У нас не было абсолютно никаких оснований подозревать его».

В результате, однако, закон оказался не на стороне Фраункнехта. 23 апреля 1971 г. он был признан виновным в промышленном шпионаже и в разглашении военной тайны. Его приговорили к четырем с половиной годам тюрьмы. Позднее инженер признался, что в тот момент он ожидал получить полный, двадцатилетний срок — максимальный по этой статье.

Фраункнехт провел эти годы в тюрьме Басле, где к нему продолжали относиться как к особенному заключенному.

В октябре 1971 года, через семь месяцев после того, как он начал отбывать свой срок, Фраункнехт обратил внимание на небольшую заметку в одной из газет. Заметка касалась первого испытательного полета нового израильского самолета, который получил наименование «Нешер» («Орел»), Из этой заметки, а также из других сообщений, которые появились в газетах в последующие дни, Фраункнехт понял, что речь шла об израильском варианте «Миража», чертежи которого он помог получить израильтянам.