– Это забавно, - сказал он.

– Я знаю, - прокомментировала Лидия.
– Это столкновение было первым ударом; я предполагаю, что поражающий объект давно не использовался.

– Вы полагаете правильно, - сказал Гларк.
– И я могу вам сказать, эта нержавеющая сталь имеет ограниченное распространение.

– Как это может быть нержавеющая сталь?
– спросил Уэйд.
– Нержавеющая сталь не ржавеет.

– Всё, что сделано из металла, - проворчал ему Гларк.
– Из свинца, титана, алюминия, лития, ртути, из всего, чего угодно. Если это металл, молекулы на его поверхности ржавеют. Вы просто не сможете увидеть это без какого-либо увеличения.

– Я знал это, - сказал Уэйд.
– Я просто проверял вас.

Гларк нахмурился. Лидия наклонилась. Уэйд нашёл её декольте намного интереснее, чем то, что они рассматривали.

– Цвет - вот что мне бросилось, - сказала она.
– Он тоже...

– Неровный, - закончил за неё Гларк. Он перешёл к более важной цели.
– Он старый, какой бы он ни был, и я не имею в виду наши остатки, я имею в виду исходный металл. Обычно вы можете увидеть составные части сплава, но я их здесь не вижу. Это грубый, фальсифицированный материал.

– Как вы думаете, он проиндексирован?

– Вряд ли, - сказал Гларк.
– Но давайте всё равно поработаем.

Уэйд ухмыльнулся. Это была чушь полная. Он последовал за ними к ряду низких машин. Гларк закрыл круглую крышку и включил электронно-лучевую трубку. Фактически этот аппарат составляли четыре машины. Лидия объяснила, что этот процесс называется спектрофотометрической спектрофотографией A/N. Уэйд не знал, что означают буквы А/N, но подумал, что может сделать довольно хорошее предположение, когда заметил этикетку на работающей машине: «Внимание, это устройство содержит радиоактивные изотопы».

«Отлично, - подумал Уэйд.
– Миниатюрная АЭС на Трёхмильном острове».

Лидия продолжила объяснять. Следы вещества сгорели при феноменальной температуре. Затем свет от горения фокусировался через призменную структуру и фотографировался. Фотография обработана как линия цветов от белого до тёмно-фиолетового. Это называлось исходным спектром. Цвета представляли составляющие микроэлемента, которые затем были идентифицированы путём сравнения с индексированными контрольными образцами. Общая стоимость четырёх машин составила более миллиона долларов.

Уэйд заметил яркий белый свет, просачивающийся из шва крышки люка. Цифры и буквы, числовые эквиваленты сгоревших молекулярных факторов, начали появляться на электронно-лучевой трубке. Через несколько секунд машины загремели. Из щели в толстом плёночном процессоре Canon вылетел листок бумаги - исходный спектр.

«И это всё, для чего она работает?
– подумал Уэйд.
– За миллион долбаных долларов?»

Лидия и Гларк принялись изучать толстые книги в кольцевом переплёте, заполненные полосками того же цвета. Уэйд сомневался, что ему когда-либо в жизни было так скучно.

– Думаю, я нашёл это, - объявил Гларк почти час спустя.

Он снял с переплёта ламинированный лист. Сверху читался индекс указателей: «Антиквариат».

Лидия посмотрела на него и нахмурилась.

– Железо? Как мы могли так долго искать железо?

– Потому что это не коммерческое, - сказал Гларк.
– Мы не смогли найти индекс производителя, потому что он отсутствует. Этот контрольный образец неточен, но достаточно близок, чтобы дать нам наш ответ.

– Я не понимаю, - сказала Лидия.

– Инструмент, который вызвал ваш удар, был выкован вручную, - просветил её Гларк.
– Согласно этому индексу, вы ищете что-то возрастом не менее трёхсот лет.

На красный свет Chevrolet Camaro проскочил мимо уличных вывесок и столбов с камерами. Ярко-красные хвосты, словно жидкости, отражались в скате безупречно белого капюшона. Автомобиль мерцал.

Том смотрел. Сестра показывала ему вещи.

За пределами сумерек Том видел города или что-то вроде городов: геометрические владения невозможной архитектуры, тянувшиеся вдоль исчезающей черноты ужасной черты - бушующую землю безумств. Вогнутые горизонты, заполненные звёздами или чем-то вроде звёзд, сверкали на фоне кубистических пропастей. Он видел здания и улицы, туннели и многоквартирные дома, странные сплющенные фабрики, из дымоходов которых струился маслянистый дым. Это был некрополь, систематизированный и бесконечный, без ошибок в неевклидовых углах и линиях. Это был кромешный ад. Желоба почернели от ядовитой сукровицы. Приземистые стигийские церкви воспевали безмозглых богов. Безумие было здесь правителем, атаксия - единственным порядком, тьма - единственным светом. Гениальный, невыразимый правитель смотрел в ответ.