— Могла бы написать чего-нибудь, — мягко попеняла Вероника.

— С мамкиного Инстаграма? Ты сейчас пошутила, да?

Подруги посмотрели друг на друга и рассмеялись. Веронике пришлось приложить немало усилий, чтобы не расплакаться от радости, — перед ней была прежняя Элла, веселая, бодрая, кипящая жадным любопытством к жизни, которая уже больше года шла без нее. Жизнь, в которую она наконец-то захотела вернуться.

— Что сейчас носят?

Пришлось перечислить последние тренды, достать телефон, чтобы показать Инстаграм Лизы.

— Вот кто закупился от души! — сидя на диванчике приемного покоя, Элла листала ленту подруги.

— А ты что купила?

Пришлось признаться, что ничего. Ника мялась, рассказывая, что модные тенденции практически такие же, как и в прошлом сезоне, что добавились новые цвета, которые она терпеть не может.

— Везет тебе.

— А?

— Так много шмоток, что даже в Италии купить нечего.

Вероника заставила себя рассмеяться и, глядя на сосны за окном, пошутила про полный гардероб и ничего надеть.

— Ладно, рассказывай давай, у кого что новое.

Они погрузились в увлекательный мир сплетен — хохотали над шведской семьей Лизы.

— Ей гарем надо завести, — смеялась Элла, — чего мелочиться?

Потом рассказала про историю с Гошиным «Геликом». Про гонки Андрея.

— Ну а у тебя что нового?

Радостное настроение слегка померкло.

— А меня замуж выдают.

— Серьезно?!

— Да. Папу достали мои выходки. Вот он и согласился отдать меня первому, кто попросил.

— Везет тебе.

Вероника во все глаза уставилась на подругу:

— Что?!

— Конечно. Меня-то теперь никто не посватает.

— Ой да брось, — Ника откинулась на спинку диванчика с самым беззаботным видом. — Кто что вспомнит?

— Моя мама каждый день напоминала.

— Только ей это интересно. Ты же не за маму замуж собралась?

Элла горько усмехнулась.

Вероника принялась убеждать подругу, что никому нет дела до той истории. Что память у тусовки короче, чем у золотой рыбки. Новости прошлой недели важны так же, как история съездов КПСС.

— Кого?

Пришлось признаться, что фразочку позаимствовала у Славы.

— А, помню его. Тот еще задрот.

Кажется, Элла успокоилась. Они проболтали часа два, пока не наступило время ужина. Пришлось прощаться.

Из приемного покоя Вероника отправилась к лечащему врачу, Галине Павловне Семиколенных, но та тоже ушла на ужин. Пришлось ждать около часа, сидя на мягком кожаном диванчике возле кадки с фикусом. Напротив висела акварель с летним пейзажем. Вероника смотрела на картину, занятие быстро осточертело, но куда ж деваться? Пробовала сидеть в соцсетях, но была слишком взволнована, чтобы отвлекаться на чужие фотки; полистав Инстаграм, она спрятала телефон и принялась тупо пялиться по сторонам. Когда грузная пожилая женщина в белом халате вернулась в свой кабинет, обстановка порядком намозолила глаза.

— Здравствуйте, проходите, — равнодушно кивнула Галина Павловна.

Вероника сидела за столом и слушала уклончивые речи врачихи. Ее глаза были усталыми, речь абстрактна и обтекаема, как корпус гоночной автомашины.

— Так мне не показалось? — напрямую спросила Ника. — Ей и правда лучше?

— Наблюдается определенный прогресс. Пациентка хорошо питается, ходит в тренажерный зал, демонстрирует интерес к жизни. Тесты показывают прогресс.

— Она поправится?

Психиатр принялась объяснять, что реабилитация — дело долгое. Что многое зависит от обстановки, в которую пациентка попадет после выписки, об имевших место рецидивах.

— Выписки?! Ее выпишут?!

Да, врачиха понаблюдает неделю для перестраховки и, если не будет срыва, то выпишет. Радости Вероники не было предела. Она написала Лизе, Андрею и Гоше. Они создали закрытый чат «Встречаем Эллу».

Незаметно подошло время ежемесячного перевода, банк всегда скидывал деньги на карточку десятого числа. Она тупо смотрела на цифру в личном кабинете, впервые в жизни не представляя, что с ней делать: в магазины не тянуло, а развлечения теперь оплачивал Корин. Мелькнула шальная мысль перевести все в какой-нибудь благотворительный фонд и застрелиться. То-то святоши обрадуются.

Странная мысль пропала так же быстро, как и появилась. Для суицида не было причин. Корин оказался не таким страшным: он вовсе не стремился подавить ее, превратить в аксессуар. Нет, он видел ее настоящую, и, кажется, ему нравилось. Вероника не могла до конца поверить, что ее поняли и приняли, всю, целиком со всеми страхами и слабостями. Ее порывы и метания вызывали у жениха приступы нежности. Ему действительно нравилась неконтролируемая импульсивность Ники, которой она стыдилась больше, чем маленькой груди, у него даже хрипотца в голосе смягчалась.