Однако Хуан Чжунцзе ни капельки не расстроился, поняв, что второй дядя не сможет им помочь, и каждый день чуть свет отправлялся в город изучать местные учебные заведения. Ознакомившись со всеми школами, он выбрал наконец одну, о которой были самые лучшие отзывы.

Уездный город совсем не то, что Дашишань. Там одни только горы и ничего кроме гор, а здесь, помимо хороших школ, есть также рынок сельхозпродукции, завод по выращиванию саженцев плодовых деревьев и шелкопрядильная фабрика. А у шелкопрядильной фабрики – собственная школа с детсадом, младшими и средними классами [11] ! Как только Хуан Чжунцзе подошёл к школьным воротам, то уже не захотел уходить. Ученики говорили на чистейшем путунхуа [12] , их голоса были сильными и ясными, как у взрослых, они деловито шагали на урок, одетые во всё новенькое. Да, городские ребята совсем другие! Он узнал, что это школа для детей иногородних рабочих шелкопрядильной фабрики. Других ребятишек, даже живущих неподалеку, в неё не принимали.

Размечтавшийся и пунцовый от возбуждения, Хуан Чжунцзе стал донимать своих родственников:

– Вот бы моим детям здесь учиться!

– И думать забудь! Как ты собираешься пристроить туда детей? Родители тех ребят приехали из крупных городов – Шанхая, Циндао или Пекина; они помогают нашим техникам. Это интеллигенция со всей страны! Это – «Школа отпрысков», разуй ты глаза! Разве твоих деревенских детей из волости Бабе, из местечка Люшан возьмут туда? Да ты никак жаба, мечтающая отведать лебединого мяса!

И что бы ни говорил им бедный Хуан Чжунцзе, дядя и тетя всё смеялись над ним: не бывать этому, ни за что не бывать!

Но не таков был Хуан Чжунцзе, чтобы сдаваться. Всю ночь он ломал голову, как убедить нужных людей принять его детей в школу.

А на следующий день попросил дядиного знакомого свести его с секретарём партячейки деревни Пинпо, где располагалась шелкопрядильная фабрика. Шагая за партсекретарем, Хуан Чжунцзе изложил ему свое предложение:

– У вас тут столько горных склонов пустует – я посчитал, больше тридцати му… Как жаль, что на них только стариков хоронят! Я хочу взять эти земли в подряд – расценки ваши, без торга.

– Пустырь в подряд? Вот это действительно интересное предложение! Ещё никто не изъявлял желания взять здесь подряд, так что, пожалуй, тебе удастся получить эту землю.

– Но у меня есть условие – мои дети будут учиться в вашей школе. Если это возможно, тогда по рукам!

Мужчины решили, что продолжат переговоры после того, как вопрос будет обсуждён на всеобщем деревенском собрании.

По итогам собрания задумка Хуан Чжунцзе сработала – деревня согласилась отдать ему землю в подряд для возделывания, а деревенская администрация посовещалась с руководством «Школы отпрысков», и те неохотно, но согласились зачислить Маои. Хуан Чжунцзе немедленно подписал договор и на следующий день отнёс его в школу. Сегодня приняли Маои, а потом обязательно примут и Цзюаньэр! Он был в этом уверен.

Но чтобы дети могли здесь учиться, необходимо было наладить стабильное поступление денег в семейный бюджет. Найдя пустоши для освоения, Хуан Чжунцзе радовался так, словно подобрал золотой слиток на дороге. Благодаря этим землям он твердо обоснуется рядом с фабричной «Школой отпрысков»! Вскоре он нашёл место, наиболее подходящее для того, чтобы разбить лагерь: неподалёку от пустыря прямо на склоне – менее чем в двухстах метрах от здания школы. В планах его было как можно скорее перевезти сюда всю свою семью, чтобы вместе возделывать эти земли, пока дети учатся.

Получив свой надел, Хуан Чжунцзе тут же принялся наводить там порядок. Он пригласил двух каменщиков, и на пустыре быстро вырос сарай с соломенной крышей, чтобы хранить инвентарь. В разгар лета во время перерывов там можно было присесть, прилечь, спрятаться от жестокого солнца, а когда приедет вся семья – сарай может служить жилищем для свиней, пони, коров и овец.

Бедняк, каких еще поискать, Хуан Чжунцзе верил, что всё получится. Он ни разу в себе не сомневался. Верил, что если уж сам не станет вторым Мо Вэньчжэнем, то детям это несомненно удастся, может быть, они даже превзойдут Мо Вэньчжэня. А ещё он верил, что среди его отпрысков хотя бы один окажется способным. Вот о чем с гордостью думал Хуан Чжунцзе, пока осваивал каменистые земли пустыря.

При мысли о будущем сердце Хуан Чжунцзе радостно трепетало.

Тот день, о котором я рассказываю, семье Хуан Чжунцзе суждено было запомнить в мельчайших подробностях.

Люшанские пятицветные сливы шелестели на прощание своими тёмными овальными листьями. Хуан Чжунцзе со всем семейством от мала до велика и целым стадом домашнего скота выдвинулся в уездный город.

Перевезти предстояло не только семерых членов семьи, но и не менее важных и драгоценных пони, коров, свиноматок, приносивших живые деньги, а ещё десяток чудеснейших кур, которых мама кормила каждый день, и, наконец, любимцев Сюэр – крольчат и собачек. Целый огромный клан!

Папа с дедушкой встали ни свет ни заря и погрузили все домашние вещи на три деревянные ручные тележки. Потом они пошли в хлев, одного за другим разбудили всех домашних животных и сообщили им:

– Мы с вами переезжаем! Переезжаем!

В дорогу бабушка с мамой напекли жёлтых ароматных кукурузных лепёшек; воду в заплечном мешке нёс Маои.

Папины пони тащили все зерновые припасы и вещи семьи из семи человек. Маои то шёл следом за отцом и дедом, что погонял коров, тянувших за собой две тележки с поросятами и курами и одну с домашним скарбом, то подстраивался под семенящий шаг бабушки. Старушка с шестимесячной Сюэр за спиной и с Цзюаньэр за руку замыкала строй – малышка сразу уснула в качающейся холщовой переноске. Вся эта куча домашней утвари, одеял, тюфяков и сетчатых пологов, которая перемещалась с семьёй Маои с одного места на другое, казалась мальчишке настоящей горой Тайшань, сошедшей с места и отправившейся в путь.