Жизнь в Сунагакуре потихоньку текла своим чередом, затягивая нас своей мирностью и простотой. Просыпаясь каждый день в объятиях жен, я даже стал регулярно улыбаться по утрам, всё чаще позволяя себе проводить время с семьёй.

Личные тренировки с увеличившимся очагом чакры тоже удалось впихнуть в распорядок дня. Но самое главное, я смог больше внимания уделять сыну, правильно отшлифовывая его характер, помогая направить жажду битвы в нужное русло.

– Акихико, — я никогда не сокращал имя своего отпрыска, в отличие от его друзей и матери, — возможно, мне стоит передать твоё обучение в руки других шиноби, не так сильно занятых, как я. Если нет никакой разницы, то я лучше уделю своё время другим занятиям.

– Ага, маме и тёте Мияко, например.

Мелкий засранец не успел увернуться от моего подзатыльника, который отправил его в реку. Не то что бы я стеснялся своей близости с женами, но выслушивать подобные комментарии хоть от кого-то не буду.

Вылезая из воды, мой первенец недовольно сопел себе под нос, но рта больше не открывал, осторожно следя за моими движениями, правильно ожидая новой подлянки.

Остальные мои ученики в это же время начали активнее колотить по чучелам, старательно выбивая из них дух, всем своим видом показывая, что они уделяют тренировкам должное внимание и лишнего болтать не будут.

Поощрительно кивнув детишкам, подаю немного чакры в ноги, позволяя своему отпрыску увидеть начало моего движения, начиная спарринг заново.

Каждый раз я тренировал его по-разному, имитируя бои с противниками разного уровня сил и скорости, стараясь, чтобы он не привык к одному типу боя. Но похоже, что моих навыков в этом вопросе оказалось недостаточно.

Всё чаще Акихико филонил на тренировках, будто бы погружаясь в себя и выполняя упражнения спустя рукава. Причем я точно знаю, что тренируясь или сражаясь с другими, он проявляет куда больше рвения и старания, а значит дело во мне.

Наметив удар сыну в голову, останавливаю бой, разделяя между нами расстояние.

Несколько секунд мы стоим друг напротив друга, пока мой непослушный ребёнок абсолютно по-детски дуется и отводит глаза в сторону, боясь взглянуть мне в глаза.

Осознание простого, в общем-то, факта было для меня настоящим откровением. Посмотрев на всю эту ситуацию со стороны, я хотел влепить себе по лбу. Ведь практически с самого его рождения я относился к сыну, как к взрослому, трезво оценивая его успехи. Наверное, забывшись в работе, я упустил то, что мой сын — это не я. Он не родился во времена голода и войн. Его разум не был обременён долгом и преданностью, которая во мне порой переходила в фанатизм.

Акихико — просто мальчишка, который желает видеть отца, а не сурового учителя, какими для меня были все в клане Ооно во времена моего детства.

Прикинув пару мыслей, я так и не придумал никакого хитрого плана по разрушению собственноручно возведенной между нами стены и решил действовать по наитию.

– На сегодня тренировка окончена, отдыхайте, — прочистив горло, привлекая внимание детей до того, как они сбегут, я постарался говорить как можно мягче, — Акихико, пойдём со мной.

И всё равно получилось, будто говорю с подчинённым. Ругнувшись про себя, обещаю в следующий раз сделать лучше, ведь мальчишка от моих слов аж весь сжался.

«И как я раньше этого не замечал?».

Покачав головой, что парень тоже воспринял на свой счёт, я увидел напутствующие и поминальные жесты от остальной команды. Даже боевая и задиристая Рей сейчас провожала моего сына печальным взглядом, будто бы я веду его на плаху.

«Так, это уже точно не нормально. Надо будет и с остальными помягче быть. Эта чертова работа совсем меня измотала, раз заметил только сейчас».

Бросив взгляд на понурого сына, я поставил себе обязательную отметку справиться с этой проблемой, а не перекладывать всё на жен.

«Надеюсь, младшенькая не такая».

– Отец, куда мы идём?

В его голосе прорезались нервозные нотки, что сильно било по моим чувствам, заставляя сердце сжиматься сильнее.

– Не волнуйся, просто хочу кое-что с тобой обсудить. Понятно?

– Да!

Если бы ещё и кулаком в грудь себя ударил, то картина бы точно получила завершение: «Господин Казекаге мягко дрючит провинившегося».

Медленно напитав себя чакрой, дав ребёнку почувствовать мои действия, я в пару прыжков оказался на крыше ближайшего здания. Чувствуя, как чакра сына забурлила, я, не оборачиваясь, поскакал вперёд, сохраняя приемлемый для него темп.

Когда мы оказались в самом центре деревни, на вершине дворца Казекаге, я встал у самого края. Это здание было самым высоким и с него была отлично видна вся Суна, так что я посчитал, что лучшего места для разговора нам не найти. По крайней мере, для первого разговора. Сомневаюсь, что всё сможет разрешиться за один день.

– Акихико, мой сын, — в этот момент мой мозг немного забуксовал, так как я уловил от ребёнка нешуточное волнение, — не бойся, я не буду ругать тебя или понукать.

– …