Монахи Ветра начали разгоняться. Завывая и бормоча молитвы, они уселись в круг — каждый на концах восьмилучевой звезды. От старых проповедников поднимался нешуточный столб чакры, но был он странным и таким непривычным для глаз шиноби. Если наша сила похожа на воду, сильную и быструю, плавно бегущая по венам, то монашеская энергия больше походила на газ. Расплывчатая, нестабильная, но очень объёмная.

Их чакра заволокла всю комнату, проникая в каждую щель. Письмена на телах Ханако и Бунпуку начали светиться ярче, а ритм мерцания увеличивался с каждой секундой.

– Аах…

Тихий стон первой клетки демона разнёсся по залу. Бунпуку выгнулся, грозясь сломать себе все кости, но больше старый монах не издал ни одного звука, хотя все мы видели, как сжались последние мышцы на его теле, как натянулась кожа, а глаза бешено вращались под закрытыми веками. Его лихорадило и кровавый пот начал стекать по лысой голове, пропитывая снежно-белую бороду, добавляя в неё жутких алых оттенков.

Свечи трепыхали на поднимающемся вокруг ритуала ветру. Яростные, леденящие душу порывы разлетались во все стороны, разрезая одежду и оставляя на телах монахов свежие кровавые раны.

Из тела Бунпуку поднималась тягучая, горящая адским пламенем, чакра. Ядовитая и разрушающая, она нехотя перетекала в тело Ханако, пытаясь вырваться при каждой попытке.

Монахи бубнили всё быстрее, а среди ветра начали появляться первые песчинки. Где-то вдалеке слышался недовольный злобный визг. Сумасшедший голос верещал и становился всё громче, проникая в глову и сводя с ума самых неподготовленных.

Шиноби падали на колени, хватаясь за голову. Изо рта, ноздрей, ушей и глаз у них текла кровь. Размазывая жикость по лицу, ветераны сотен битв выглядели как напуганные дети — абсолютно не понимая, что происходит и как с этим бороться.

Чакра рвалась и бесновалась, а речетотив проповедников продолжался. Свечи гасли одна за одной и, когда последняя потухла, ветер ударил с новой силой, попытавшись раскидать монахов по залу.

– Хи-хе-ха-хо…

Злобный предвкушающий смех уже звучал прямо над ухом, а его обладатель начал обретать форму. Алая горящая чакра собиралась в воздухе между Бунпуку и Ханако.

– Уймись… Демон!

Вытянув руку вперёд, Бунпуку сжал пальцы в стальной хватке, удерживая жуткое создание. Из его тела выстрелили десятки лент, исписанные иероглифами. Они оплели не до конца сформированое тело демона и по ушам ударил болезненый визг.

Мои перепонки лопнули так же, как и у остальных. Бесформенная энергия, состоящая из жажды убийства и ненависти ко всему живому, бесновалась в центре круга, прижигаемая лентами. Они сдавливали и тянули её к земле, останавливая и принуждая к покорности.

Мерзкая вонь, словно кто-то поджаривал мёртвую плоть на раскалённой стали, распространилась по округе. Дышать становилось тяжелее, а крики Шукаку не прекращалиь ни на миг.

– Полезай в свою клетку!

На последнем издыхании Бунпуку чуть приподнял голову, выпуская последние остатки своей чакры с вложенной в неё жизненой силой. Старик распахнул глаза, с ненавистью смотря на своего пленника и, когда он закончил говорить, его пальцы сжались в кулак, уничтожая большую часть тела.

Оставив среди лент лишь небольшой проход, монах дал непрозрачный намёк, что у песчаного енота только один выход и демон сразу же им воспользовался. На полном ходу сущность твари влетела в Ханако, с силой ударяя девушку в грудь.

Едва устояв на ногах, моя невеста пошатнулась и припала на одно колено. Девушка дышала через раз, широко распахнутыми глазами глядя в землю, впервые за несколько часов оборвав наш зрительный контакт.

Схватившись за сердце, она трясла головой, раскидывая свои прекрасные волосы по спине и плечам. Пропитавшиеся потом и сбившиеся в неаккуратные сосульки, они свисали вниз, закрывая её лицо.

– Он кричит…

Голос Ханако привлёк наше внимание. Кожа девушки, начиная от глаз, стала покрываться жуткими и такими знакомыми узорами.

– Эта боль… Такая знакомая, такая страшная… Оно причиняло такую же боль…

Продолжая шептать, её голос слышался в каждом углу. Словно завороженная, она смотрела в пустоту, говоря сама с собой.

– Все наши потуги — ничто, по сравнению с этим…

Глаза Ханако превратились в пылающие огоньки, золотые ромбики уставились прямо на нас.

– Оно шепчет и ревёт во тьме… Оно хочет вернуться… Стать единым целым… Готовясь выступить против всех… Оно…

Рывок Реты совпал с моим. Природная энергия пропитала тело в одно мгновение, настолько я был сконцентрирован.

– Его не остановить! Никак не остановить! Теперь я вижу чудовище, которое поглотит… Весь мир…

Стычка произошла над головой Ханако, от силы ударов воздух затрещал по швам, отбрасывая монахов и хрупкую девушку в стороны. Обмен ударами дорого обошёлся мне, ведь пришлось останавливать брата от рывка в сторону безсознательного тела девушки.

Рука неприятно хрустнула, но мои когти смогли вспороть наряд Казекаге, отбрасывая его в сторону. С кончиков пальцев капала кровь, а сам Рето неверяще смотрел на полученную от меня рану. Приложив ладонь к животу, он промочил её своей кровью и поднёс ближе к лицу.