– Привет. Где ты была? Я искал тебя повсюду. Она дважды открывала рот, прежде чем ей в конце концов, удалось выдавить из себя.

– В женской уборной, – язык с трудом ворочался у нее во рту.

– Я слышал, будто между тобой и Тай произошла небольшая стычка. Кто-то сказал мне об этом.

– Она... она сказала мне... – Дайна чувствовала себя ребенком, только-только научившимся говорить, с трудом произносящим даже самые простые слова.

Крис ободряюще улыбнулся ей.

– Я же говорил, что она будет ревновать к тебе. Ей не нравится такое соперничество. Она – королева бала... или, по крайней мере, считает себя таковой.

– Нет, дело в другом... Она...

– Ну же, перестань. Я разыскивал тебя, потому что Найл и я собираемся устроить небольшой фокус. Мы хотим немного поиграть вдвоем, прямо здесь и сейчас. Об этом никто не знает, даже Найджел. Точнее, особенно Найджел. Он останется в дураках. – Взяв Дайну за руку, Крис повел ее сквозь толпу к их столу.

– Эй, Найл, – Крис перегнулся через стол, смахивая с него бутылки, блюда с крошащимся итальянским хлебом и тарелки с золотистым маслом. – Ты все приготовил? Я сделаю объявление и мы начнем.

Найл кивнул и блаженно улыбнулся. Крис, отвернувшись от него, прошептал на ухо Дайне.

– Все в порядке.

Она по-прежнему смотрела на Найла. Он протянул ей руку, и Дайна, взяв ее в свои ладони, почувствовала холодное прикосновение его пальцев. Найл взглянул ей в глаза и открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого издал отрывистый, кашляющий звук и упал вперед, уткнувшись шоколадным лицом в тарелку с давно остывшим спагетти. Томатный соус выплеснулся на скатерть; его брызги попали на плечо и щеку Дайны.

Найл остался лежать совершенно неподвижно.

– Боже мой! Крис! Крис! – Дайна судорожно дергала его за рукав. Крис обернулся.

– Господи!

Веселье, между тем, шло своим чередом, не прекращаясь ни на секунду, безразличное ко всему, не подчиняющееся ничьей воле, подогреваемое музыкой, движением и наркотиками, наполненное электрическим возбуждением, многочисленными намеками и тайными прикосновениями рук и ног под столом.

Высокая блондинка, сидевшая возле Найла и весь вечер безуспешно пытавшаяся привлечь его внимание, хихикнула и запустила серебристые ногти в его блестящие волосы.

– Эй, дружище, – позвал его Крис. – Эй, Найл, очнись! – Перегнувшись через голову Дайны, он почти лег на стол. Вокруг продолжала греметь музыка. Из-за густой завесы табачного дыма доносились крики и смех. Кто-то затушил окурок в блюдце с подтаявшим маслом. Склонившись над Найлом, блондинка поцеловала его в ухо и восторженно причмокнула.

Дайна просунула руку под расстегнутый ворот его рубашки, стараясь определить, бьется ли его сердце.

– Эй! – Крис с коленями забрался на стол, задирая скатерть и опрокидывая тарелки и бокалы. – Прочь от него! – заорал он на блондинку, отпихивая ее в сторону. Ухватившись за густые черные кудри, он поднял голову Найла.

Дайна слабо вскрикнула, а белокурая соседка Найла истерично хихикнула, прижав ладонь к губам: кожа на его лице приобрела странный кремовый оттенок. Крис в шоке невольно отдернул руку, и большая голова Найла безжизненно опрокинулась назад и ударилась о спинку кресла. Блондинка в ужасе отвернулась и ее тут же стошнило.

Найл полулежал, откинувшись назад, устремив вверх неподвижный взгляд остекленевших глаз.

Небо вдали у чистой, ровной линии горизонта было цвета морской волны. Оно навевало на Дайну грусть, которую она когда-то испытывала в последние дни лета, когда ягоды черники набухали так, что они, казалось, лопнут при малейшем прикосновении кончика пальца, и их чудесный запах разносился далеко за пределы поляны, где они росли.

Это было время, когда раздувшийся шар луны висел в небе выцветший, словно фонарь на иллюстрации в старинной книге. Время, когда парень, с которым она встречалась в течение двух месяцев, собирался уехать, обещая любить ее и писать каждый день, о чем, разумеется, тут же забыл, едва расставшись с ней. Лето часто бывает таким волшебным морским круизом, никак напрямую несвязанным с повседневной жизнью человека.

Да, лето кончилось, и надо было возвращаться в душный и пыльный город в преддверии жаркого и влажного бабьего лета и начала учебного сезона, к старым подругам, с нетерпением ожидающим возможности рассказать друг другу о том, как они провели каникулы, и пока еще далекой, но неумолимо надвигающейся унылой зиме.

Сидевший возле Дайны, Крис плакал.

Вдалеке виднелись черные точки чаек, круживших над темной поверхностью моря. С пронзительными голодными криками они поднялись с узкой песчаной отмели, разбуженные первыми лучами солнца, робко ласкавшие вершины оранжевых стальных колонн Голден Гэйт. Дайна обняла Криса за плечи и прижала его к себе.

Она не замечала, что сидит на сырой земле, и горько плакала, закрыв глаза: картины ее собственного прошлого мелькали перед ее мысленным взором.

– Господи, боже мой, – прошептал Крис, заглушая шум моря и доносящиеся издалека крики чаек. Он сидел, прижавшись щекой к животу Дайны. Слезы, катившиеся из его глаз, капали ей на легкий спортивный свитер с надписью «Хэтер Дуэлл», вышитой на спине. – Он был настоящим гением, черт возьми! Второго такого не было и не будет.