Шрифт:
– Про Лёву? – взгляд Мии из полусонно-безразличного превращается в цепкий и внимательный.
– Угу, – потираю шею сзади.
Конечно, она всё поймёт. Ну и пусть. Невыносимо носить это в себе одной.
– Что именно про него? – она непонимающе мотает головой.
– Ты же с ним… ну… встречалась? – закусываю губу.
– Было дело. Только при Мироне не вспоминай, – усмехается, поднимаясь. – Рука отсохла, капец.
– Не буду при нём вспоминать… А у вас… всё серьёзно было?
– Что ты имеешь в виду? И зачем?
Мия укладывает Таю в небольшую люльку, отделанную белым кружевом, поправляет халат на груди и снова смотрит на меня. Делает паузу, подозрительно сужая глаза.
Словно натянутая струна напрягаюсь.
– О нет, Юль. Только не говори, что…
Чёрт. Что ж так сложно-то?…
Резко отворачиваюсь к кастрюле и тут же ошпариваюсь, отскакивая. Трясу рукой как ненормальная, боль сносит всю защиту.
Всхлипываю от боли, благодаря Бога за то, что у меня есть легальная причина пореветь.
Мия обнимает сзади, голос становится мягче.
– Вы такие разные, Юлька. Я даже не знаю, чем тебя утешить. Он такой взрослый, огромный. Не представляю вас вместе. Что-то несовместимое.
Рушит все мои надежды. А что я хотела?.. Я и сама всё это знаю, но сердцу не прикажешь.
– Он ведь не женится на Морозовой? – спрашиваю с надеждой, понимая, как жалко звучит мой голос.
– Морозова, которая Дана? Хм-м. В первый раз слышу. А они встречаются?
– Не знаю, – шмыгаю носом.
– По типажу, конечно, они идеально друг другу подходят.
Злюсь.
– А ты не ревнуешь его к ней? – спрашиваю, поворачивая голову.
– С ума сошла такое спрашивать? – смеется Мия. – Слышал бы тебя твой брат.
– А что такого-то? Как его вообще можно не любить? – мечтательно произношу.
– Мирона?
– Льва Викторовича, вообще-то.
Мия горестно вздыхает и отмахивается.
– Лёва… у нас толком и не было ничего. Мир ведь у меня первый был. А Демидов? Такой собранный, всегда застегнут на все пуговицы, постоянно говорит о репутации. Я так понимаю, там воспитанием занимался наш бывший мэр лично. С мамой Лев много лет не общается. Да и с семьёй отца и мачехой у него что-то не ладилось.
Боже.
Теперь я представляю маленького светловолосого мальчика, в рубашке с глухим воротником. Ребёнка, которого никто не любит с самого детства и так грустно становится. Ещё хуже, чем было.
– Юлька, может это пройдёт? – размещает Мия ладони у меня на плечах и разворачивает к себе.
Заглядывает в увлажненные слезами глаза.
– Да уж быстрей бы, – ворчу, закусывая губу.
– Погоди… это у вас ещё с того случая, два года назад? – нахмуривается и у неё во взгляде мелькает ужас. – Юля, он что к тебе приставал тогда? У вас что-то было?
– Не-ет, – быстро выпутываюсь и убегаю к окну. – Совсем что ли? – прижимаю ладони к горящим щекам и опускаю глаза.
Входная дверь с грохотом закрывается и через секунду слышится голос моего брата:
– Девчо-о-онки, папа дома.
– Мы на кухне, – кричит ему Мия, а сама глаз с меня не спускает. – Юль…
– О-о, у нас Юлька, – весело проговаривает брат. – Таська спит? Что ночью будем делать?
– Водиться, конечно, – фыркает Мия.
– И то правда. Чем ещё нам заниматься? – усмехается Мир.
В отражении стекла смотрю, как брат обнимает жену и нежно целует в губы, она обвивает его шею и льнёт к нему, как Котлетка ко мне. Становится немного неудобно, что я подглядываю. А ещё, если честно, чуточку завидно…
Обнимаю сама себя и поглаживаю плечи.
Брат откашливается, прежде чем начать:
– Как…
– Если спросишь, как моё здоровье, я напичкаю твою машину Тайкиными памперсами, – рявкаю. – Использованными, чтоб ты задохнулся.
Мирон присвистывает и вижу, как молча кивает Мие. Мол, что это с ней? Его жена пожимает плечами.
С меня хватит.
– Пережарка на сковородке, лапшу сами добавите. Я ушла.
Разворачиваюсь и хватаю толстовку со стула. В прихожей пытаюсь отыскать свою сумку. С кухни доносится отчетливый шепот.
Что со мной происходит? На Мира всех собак спустила. Вообще-то, я брата люблю. Это безусловно мой самый близкий человек.
Во всём виноват Демидов. Чтоб ему пусто было.
– Пока, Юлька, – выглядывает Мия в коридор. – И спасибо за суп.
– Пожалста, – бурчу под нос.