Он такой, какой есть. И не боится этого.

Мне нужно поучиться этому у него. Перестать хотеть быть хорошей для всех.

С улыбкой начинаю печатать, но затем стираю текст и решаю поступить иначе. Слегка спускаю с плеч халат и фотографирую на фронталку ложбинку груди, после чего отправляю ему. Ответ приходит через секунду:

Осел:

Дерьмо!

Джессика:

Нет, милый, это моя грудь. Дерьмо выглядит иначе. Ри с Меган как раз сейчас гуляют, я к ним выйду и обязательно пришлю тебе фотографию дерьма, чтобы ты убедился.

Осел:

Не смешно. У меня теперь стоит.

Джессика:

Не знаю, радоваться мне или плакать, что ты возбудился от упоминания фоток дерьма.

Осел:

Я в одном шаге от того, чтобы попросить пилота отложить взлет.

Осел:

И если ты снова напишешь что-то про дерьмо, я на полном серьезе это сделаю.

Осел:

Дьявол, как хочу тебя.

Набираю ему очередную колкость, как вдруг на экране появляется фотография Рика. Удивленно вскидываю бровь и отвечаю на звонок:

– Привет. Сейчас шесть утра. Что случилось? – взволнованно интересуюсь.

– Лизи кто-то укусил в лесу, и у нее опух глаз. Я принял решение отвезти ее в больницу, так как испугался.

– Господи, Рик. Где вы? Скажи мне адрес.

– Ей уже вкололи антигистаминное. Я привез ее к тебе, но тебя не оказалось дома, – недовольным тоном произносит он.

– Я буду через пятнадцать минут.

И он просто бросает трубку.

Да что это за фишка у всех такая – скидывать мои звонки, даже не удосужившись попрощаться?

Урод!

Пока иду в спальню, заказываю «Убер», и пока идет поиск машины, надеваю вчерашнее платье. Через три минуты вылетаю из дома, ничего не сказав Меган. Но времени на это нет. Такси уже ожидает меня у дома, и я благодарю этот тусовочный район города за то, что здесь постоянно есть свободные машины.

Пятнадцать минут спустя таксист высаживает меня у дома. Нахожу на парковке машину Рика и бегу к нему. Когда наши глаза встречаются, в его я вижу осуждение и злость. Игнорирую это и открываю заднюю дверь, чтобы взять спящую Лизи.

– Я сам, – рычит придурок, отталкивая меня.

Едва сдерживаясь, чтобы не начать на него орать, отхожу в сторону, чтобы не мешать ему, а затем следую к дверям жилого комплекса. На лифте мы поднимаемся в мою квартиру, и Рик сразу же направляется в комнату Лизи. Я следую за ним, но он хватает меня за запястье и шипит:

– Нам нужно поговорить.

Стискиваю зубы, но все же выхожу за ним из спальни, закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить гномика. Складываю руки на груди и вздергиваю подбородок.

– Что с твоим тоном? – интересуюсь я, когда мы оказываемся в гостиной.

– Где ты была?

– Какая тебе разница?

– Большая. Мы развелись пару недель назад, а ты уже подалась во все тяжкие. Трахаешься направо и налево – пожалуйста. Но зачем знакомить со своими хахалями Лизи?

Вскидываю бровь.

– И не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Я видел фотографии, Джессика. – Рик проводит рукой по волосам и тяжело вздыхает: – Все думал, что за Тиджей? Рожа знакомая. Ты серьезно полагаешь, что нужна ему? Да он трахает все, что движется.

– Ну, тебя же не трахает. А ты движешься, – пожимаю плечами.

Рик издает стон отчаяния:

– Джессика, Лизи не должна видеть твоих многочисленных мужиков.

– Я сама решу, что должна видеть моя дочь, а что нет.

– Твоя… Черт, Джессика! Несмотря ни на что, она и моя! Я воспитал ее.

Он начинает ходить из стороны в сторону, продолжая то водить рукой по волосам, то прикрывать ладонью рот.

– Рик, какого черта ты от меня хочешь?

– Чтоб ноги его рядом с Лизи не было.

– Скорее твоей не будет.

– Моей? – Рик теряет дар речи. – Ты серьезно лишишь ребенка отца просто потому, что этот придурок имеет тебя во все щели?

Пронзительную тишину в комнате нарушает звук звонкой пощечины по щеке мудака. Рик касается ладонью покрасневшей кожи и бросает на меня гневный взгляд.

– Пошел вон, – шиплю.

– Я тебя предупредил, Джессика, – издает рык он.

– Не тебе мне угрожать, Рик. Одно мое слово, и ты больше никогда не будешь видеться с моей дочерью.