Она коротко смеется. Так сексуально. Я сейчас сдохну.

– Джес, я больше не могу.

– Ты о чем?

– Я должен трахнуть тебя.

Закатывает глаза:

– Тиджей, игра через двадцать минут.

– Я кончу за минуту.

– На твоем месте я бы никогда не говорила вслух о столь сомнительных достижениях.

– Детка, пожалуйста, – подаюсь вперед, утыкаюсь носом ей в ключицу и отчаянно стону. Как же я жалок. – Я не трахался неделю, Джес. Мой член так болит, что есть вероятность, что его придется ампутировать.

Смеется.

– Ты кровожадная, – выдыхаю я и начинаю целовать ее шею. Бархатистая кожа покрывается мурашками, и я покусываю ее, облизываю и стону. – Детка… я уже на грани. Еще секунда, и я получу диплом святого монаха и отправлюсь покорять Тибет.

Она отстраняется от меня. Улыбается. Смотрит на меня своими небесными глазами, в которых я тону с той самой секунды, что увидел их.

– Милый, позвони какой-нибудь своей фанатке.

Издаю громкий стон.

Она меня пытает. Мстит за всех девушек, которых я трахнул и не перезвонил. Ее точно послал с небес Иисус. Карает меня. Тыкает носом, как пса, обмочившегося на коврике.

– Я не хочу никого другого. И тебе прекрасно об этом известно. Как насчет минета?

– Я обязательно воспользуюсь твоим предложением, если у меня появится член.

Снова страдальчески стону:

– Детка, ты не можешь так со мной поступать.

– Морган, если ты не хочешь, чтобы Эбби подала на сегодняшний ужин твои яйца, то рекомендую найти у своего автомобиля педаль газа и поторопиться.

– Она не рискнет их резать, потому что они определенно взорвутся ко всем чертям из-за недельного воздержания и обрызгают ее белую кухню.

Джессика смеется, доводя меня до грани истерики. С каждой секундой без секса я превращаюсь в психопата.

– Я хочу тебя кое о чем попросить.

– Мой ответ нет.

– Это не связано с сексом.

Вскидывает бровь:

– Выкладывай.

– Когда я умру, я хочу, чтобы ты произнесла речь на моих похоронах и призналась всему миру, что я умер от взрыва сосудов в члене из-за тебя.

Она снова смеется. Звонко. Запрокинув голову назад.

А я… я умираю.

Ловлю себя на мысли, что нахожу ее смех не просто сексуальным, а… приятной музыкой для моих ушей. И эта мысль пугает меня сильнее, чем Пеннивайз, появившийся из ниоткуда.

Стояк уходит на второй план, а в голове лишь только осознание того, что я по уши в дерьме, если и в самом деле готов не трахаться столько, сколько она скажет.

* * *

Представьте себе, что вы попали на «Адскую кухню» с Гордоном Рамзи, хотя даже замороженную пиццу с трудом можете разогреть без божьей помощи. И он орет на вас как потерпевший, а вам хочется испариться.

Представили?

Вот у меня так же, когда я сижу на хоккейном матче.

Мы сидим за скамейкой запасных. Мы – это я, Джессика, Лизи, Эбби, мой агент Моника и ее парень Рекс. Все пристально следят за тем, что происходит на льду, и периодически что-то кричат. Пока я сижу и считаю минуты до окончания этого извращения.

Чувствую себя тупым. Даже Лизи аплодирует, когда шайба попадает в ворота, а ей шесть.

Но я и в самом деле не понимаю, как это может нравиться.

Я едва успеваю головой вертеть по сторонам, чтобы успеть разглядеть эту шайбу размером с кулак младенца. Все, что я вижу перед собой, – как один амбал начинает бить другого. И это меня вообще не впечатляет. Если я захочу драк, то посмотрю UFC. Хоккеисты постоянно врезаются друг в друга, зарабатывают какие-то штрафы, а фанаты на трибунах ахают и свистят. В глазах рябит от разноцветных джерси, стремительно несущихся хер пойми куда. Клюшки постоянно улетают. Каждую секунду происходит какая-то смена. Единственный нормальный парень на льду – вратарь. Я хотя бы понимаю, что он делает.

В чем смысл этой игры?

Очевидно, забросить шайбу в ворота.

Но она такого маленького размера, что я вообще не догоняю, как понять, что она попала в сетку. Я ее даже не вижу!

Смотрю на табло – прошло всего одиннадцать минут. Я уверен на миллион процентов, что Джессика где-то достала камень времени из вселенной «Марвел» и замедлила с его помощью временной поток.

Ничего не говорит. Эта блондинка играет слишком грязно.

– Ты сегодня какой-то грустный, – раздается тоненький голос справа от меня.

Поворачиваюсь к проницательной зеленоглазой малышке и улыбаюсь:

– Твоя мама меня обижает.

– Правда? – изумленно вскидывает брови она.

Ее реплика звучит так громко, что Джессика поворачивается и с интересом наблюдает за нами. Я наклоняюсь ниже, чтобы Джес не услышала, и тихо произношу:

– Если я расскажу тебе, ты же не решишь, что я ябеда?

Лизи смеется и отрицательно кивает головой.

– Я попросил твою маму о помощи, а она ответила мне отказом. Представляешь?