Судя по хмурому лицу, идея парню не пришлась по вкусу. Он замотал головой:

— Мы таким не занимаемся! Мелис вообще считает, что перед смертью равны все!

— Я знаю, Утер. Я читал её записи. Всякие нехорошие мысли, они сразу видны. Но таких мыслей нет у неё, нет у меня, нет у тебя. В какой-то момент они обязательно появятся. Даже не так. В какой-то момент появится человек, или эльф, или кто угодно, кто захочет провозгласить именно свою расу высшей. Единственно правильной. А всех остальных назовёт ущербными. И, найдя вашу работу, счастлив будет её извратить, взявшись совершенствовать своих собратьев.

— Но… — Утер растерялся. — Значит, нужно сохранять тайну.

Улыбнулся, если бы мог.

— Утер, если у Мелис получится, сохранить результат в тайне не выйдет. Это только вопрос времени. Всё, что мы можем — быть готовыми к такому развитию событий.

— Нет, это неправильно.

Всё же его задело моё замечание.

— Что именно?

— Мы занимаемся хорошим делом! Нельзя это извращать! Ведь если кто-то начнёт применять наши наработки так, как ты сказал, он и нас очернит!

Выразительно хлопаю в ладоши три раза.

— Поздравляю, разумный вывод. Однако ничего сделать нельзя. Если не у всех, то у подавляющего большинства идей, начинаний, мечтаний есть крайности, извращающие изначальный замысел до неузнаваемости. Кузнец, что научился первым ковать железо, мог желать сделать инструмент для своих близких, удобный и куда более качественный, чем какое-нибудь каменное или деревянное изделие. Но этот же кузнец открыл и всё оружие, что сделано из железа. Неизбежная обратная сторона медали. Это принцип единства и борьбы противоположностей. Два порой абсолютно противоположных явления являются подчас следствием одних и тех же предпосылок. Это неизбежно.

Устроил бедному парню вечер откровений. Ему полезно, всё же начальник, а не гусь хрустальный.

Я продолжил свою работу, а Утер не ушёл. Переварив первую порцию информации, он продолжил разговор. Жадный до знаний парень, этого не отнять.

Тиссана, самый богатый город Ширской республики, старательно бросал роскошь в глаза гостей. Богатство, вычурность, золото и ткани, украшения и деликатесы. Большой, богатый торговый город, стоящий на полноводной реке, впадающей в Море Королей. Тиссана не был столицей республики, и такое разделение было намеренным, чтобы снизить коррупцию. Хоть как-то.

— Не думал, что ты посмеешь вернуться сюда, — признал Доромен.

Тучный мужчина в дорогих одеждах восседал в мягком кресле. Если говорить откровенно, эта жирная туша лежала в кресле, как свинья в свинарнике, но вслух озвучивать подобные метафоры не осмелится даже Льюис.

Вампир снисходительно смотрел на всю эту роскошь. Проведённое в Предельном время позволило понять разницу между настоящим комфортом и показушным богатством.

— В жизни случается и не такое, — ответил Льюис. — Когда-то ты помог мне. Сейчас я готов помочь тебе.

Доромен рассмеялся звуком булькающей лужи с грязью.

— Ты? Помочь мне? Чем безземельный нищий проходимец может мне помочь?

— Нищий? — удивлённо приподнял бровь Льюис.

Вампир даже осмотрел свой наряд, но нет, ничего не изменилось. Он всё так же был одет, как человек при деньгах.

— Меня не обмануть, Льюис. Я знаю, как ты умеешь втираться в доверие и бесплатно получать то, что тебе нужно. Не знаю, что ты задумал, но уверен — ты снова хочешь меня обмануть.

Льюис отрицательно покачал головой.

— Ну и жадная же ты сволочь, Доромен. Обратившись к тебе за помощью, я пришёл не с пустыми руками. А все твои расходы сводились к мешочку с монетами и нескольким разговорам с твоими друзьями.

Льюису не слишком нравилась такая манера вести разговор. Раньше он получал от этого определённое удовольствие, но Арантир его изменил. Показал, каково это — находиться в кругу единомышленников, товарищей. Старые знакомые, которых Льюис раньше считал друзьями, сейчас вызывали не более чем раздражение.

— Может, и так, — не стал спорить Доромен.

Здесь, в Тиссане, обвинение в жадности было чем-то сродни доброй шутке.

— Скажи мне, Доромен, как вы докатились до такого? — спросил Льюис.

— О чём ты? Будет более конкретен.

Льюис сделал хороший глоток вина, не самого вкусного. В погоне за роскошью Тиссанцы начали изобретать какие-то безумные напитки, порок превращая вино в совершенно отвратительную гадость, которую сами называли изысканным букетом.

— Я про войну, в которую вы ввязались.