А вот с сиротами вроде меня можно было не церемониться. Для них школа — единственный шанс вырваться из нищеты. Возможность стать кем-то, учиться дальше. Счастливый билет, который выпадает не чаще, чем раз на миллион. И если Моринэ скажет, что за билет нужно заплатить, то они, скорее всего, заплатят. А потом будут молчать, потому что собранный на них компромат никуда после выпуска не денется, и как только кто-то откроет рот, тут же станет не только преступником, но еще и изгоем.

К счастью, законы Норлаэна в этом плане были похожи на те, что бытовали и в моей родной стране. Только у нас педофилов сажали на время, а тут можно было схлопотать пожизненное, причем с лишением всех званий, наград и привилегий.

По этой причине такие, как Моринэ, вели себя тихо, действовали аккуратно. Чаще всего имели жен, детей, крепкие семьи. А также положение в обществе, неплохую должность и прекрасную репутацию.

Вот только я в прошлой жизни, пока валялся на диване и с ленцой просматривал криминальную хронику, сумел хорошо усвоить — такие, как он, обычно все же делают записи. Не для распространения, нет — для себя. Хранят воспоминания о покалеченных ими детях, как драгоценности. Временами достают их, любуются, обзаводятся фетишами. А когда становится невмоготу, то в темной комнате, за закрытыми дверьми и плотно прикрытыми ставнями, достают свои заначки из сейфов и с жадностью трогают, нюхают, гладят, а если есть что смотреть, то еще и пересматривают. Просто потому, что ни одно, даже самое яркое воспоминание не способно породить у человека столько живых эмоций, как обычное видео. И ни одно фото не доведет извращенца до оргазма так быстро и качественно, как это способен сделать полноценный, хорошо смонтированный фильм.

«Эмма, сосредоточь усилия на его браслете», — внезапно спохватился я и уточнил предыдущий запрос.

На месте Моринэ я не рискнул бы хранить подобные видео на рабочем компе. Съемные носители в этом мире использовались нечасто, обычно лишь когда другого варианта сохранить информацию не было, а большая часть обмена данных происходила по внешней или внутренней Сети. Хранились сведения обычно в облачных хранилищах. Так надежнее.

Что же касается этого мудака, то, будучи руководителем достаточно крупного заведения, он, разумеется, много времени проводил на работе. А значит, и компромат должен был хранить где-то здесь.

Скорее всего, не в сейфе — нет, ведь при внезапной проверке (а в школах Норлаэна они не редкость) это было бы слишком опасным. Но зуб даю, что хотя бы несколько видео, самых сочных и жарких, он все-таки держит при себе. И поскольку других маготехнических устройств, кроме компа и персонального идентификатора, в кабинете не было, а доступ в персональное облачное хранилище наверняка можно было получить через браслет…

«Во вспомогательной папке, проходящей по каталогу как закрытая рабочая информация, обнаружено шесть скрытых файлов, подходящих под запрос, — сообщила Эмма, когда я еще раз уточнил параметры поиска. — Шифр категории сложный. Взломан успешно. Внутренние блоки также удалены. Облачное хранилище открыто. Все файлы доступны для изучения».

«Несовершеннолетние мальчики на них есть?» — напряженно осведомился я.

«Да».

«Обнаженные? Лица можно разглядеть?»

«Да, — ровно повторила Эмма. — Мальчиков видно хорошо. Как и все, что с ними делают».

Мать! Я сейчас даже рад, что ничего этого не вижу, иначе точно убил бы подонка.

«Так. А Моринэ? Другие взрослые мужчины?»

«Мужчина на всех видео один. К тому же изображения грамотно обработаны, поэтому на записях виден только силуэт…»

Черт!

«Но камера, которая использовалась при съемке, имеет функцию запечатления ауры, — тут же добавила подруга. — Поэтому установить личность мужчины не составляет труда. Его аура однозначно принадлежит находящемуся перед тобой субъекту».

— Адрэа? — снова поторопил меня с ответом директор. — Давай уже, не томи. Что ты надумал? Карцер? Или, может быть, позволишь подарить тебе путевку в новую жизнь?

«Эмма, упакуй видео в сжатую папку. Если объем получится слишком большим, то возьми не все файлы, а только самые показательные. Приложи копии личных дел детей, а также слепок ауры директора. Подпиши на всякий случай, кому он принадлежит. А потом отправь эту информацию на электронную почту министра образования или, если не найдешь, его зама с названием: „Внимание! Растлитель малолетних в школе Ганратаэ!“ с пометкой в теме письма: „Срочно!“ Сможешь?»

«Уже сделано, — бодро отрапортовала подруга и совсем другим тоном добавила: — Проведена повторная корректировка. Гормональный фон в норме».

Очень кстати.

Я наконец открыл глаза и почти спокойно посмотрел на развалившегося в кресле ублюдка.

— Можно еще один вопрос?

Назвать его лэном у меня язык больше не поворачивался.

— Да? — вопросительно приподнял брови Моринэ. Все еще спокойный, абсолютно уверенный в собственной безнаказанности и настолько безмятежный, словно мы тут цены на помидоры обсуждали, а не плату за сексуальные услуги. — Что тебя интересует?

— Скажите, вы с самого начала планировали мне это предложить или все же ваше предложение стало результатом долгих размышлений?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто хочу понять. Ответьте. Если, конечно, для вас важно, чтобы я сделал выбор добровольно.

Директор на мгновение задумался.

— Как я уже говорил, я никого и ни к чему не принуждаю. Просто даю выбор, и каждый вправе сам решать, как ему поступить. Но если тебе действительно важно это услышать, то нет. С самого начала ты не показался мне интересным. И я до последнего был уверен, что в моей школе тебе не место. Однако сегодня мне вдруг подумалось, что, возможно, я поторопился с выводами. Ты, как оказалось, действительно неглуп. Дальновиден. Целеустремлен. И у тебя во всех смыслах выросли показатели, поэтому я передумал и решил дать тебе еще один шанс. Соглашайся. Больше никто тебе такого не предложит.