Шрифт:
Но так или иначе работа началась, и отступать было поздно.
Дело шло нелегко и небыстро — и выходило уж больно дорогим, как отмечали кураторы в овальных армейских и ромбических спецслужбистских погонах. Но бросить все на полдороги уже не получалось — ибо как доносила разведка и аналитики, соседи тоже работают в этом направлении и тоже не собирались бросать...
Разделение изотопов, очистка материалов, расчеты коэффициента имплозии и критической массы…
Сотая, пятисотая, тысячепервая серия опытов с тем же отрицательным результатом, и зудящий над ухом голос куратора.
«…По нашим данным, в Кьодском центре специальных исследований уже получено два фунта обогащенного материала...»
«…Наши люди сообщают, что запущена новая газовая центрифуга...»
«…Почему вы не хотите попробовать магию? Что — магия работает нестабильно в условиях сильного излучения? Но в Кьоде же как-то справляются!..»
Удивительно, как между этими делами доктор Лайг успел жениться — на заехавшей к ним в город и оставшейся при филармонии на контракте певице (кураторы заведовали также и культурным досугом подопечных). Названная бабка Энид вряд ли сильно любила супруга, хотя он-то женился именно по любви. Но превосходящее любое воображение жалованье, которое получал один их функционеров проекта категории «прима», но статус жены академика, но симпатичный особнячок и прислуга...
Дочкой родившейся в этом браке и названной любящим отцом в честь матери — Лайти, она мало занималась, тем более она не унаследовала её красоты и голоса, пойдя в невзрачного мелкорослого отца. А вот Эрдоган, несмотря на занятость, старался при всяком удобном случае уделить малышке внимание, и вскоре получилось так, что время свое он делил между работой и дочкой, на которую не мог нарадоваться.
А между тем время шло, и вот наконец настал день, когда труды их завершились ярким во всех смыслах успехом: над барханами Тарской пустыни, откуда когда-то нахлынули в мир орки, вознесся на десять лиг в небеса огненный гриб.
Как радовались военные, да и они! Теперь, пожалуй, никто не посягнет на Единение! Шутка ли — вечный мир на носу!
И радоваться им было еще ровно пять месяцев, когда точно такой же взрыв сотряс маленький скалистый островок Рарг, что парой тысяч миль южнее самой южной точки Вуорма — Кьод наглядно доказал, что его ученые не хуже.
Двое из группы академика Лайга с разницей в неделю покончили с собой, сообщив в предсмертных записках, что не желают ждать гибели в аду следующей истребительной войны.
А в церквях и храмах языческих богов уже возносились молитвы — о спасении мира и «отвесть огнь атомный». Генералов, впрочем, это не смутило. Они бодро подсчитывали, сколько бомб и какой мощности потребуется для тотального сокрушения противника и даже для полного превращения его территории в мертвую, сожженную пустыню. Ведь молодой и перспективный ученик Эрдогана — Вумс Пиккот — уже представил в Директорат Вооружений проект новой, куда более мощной бомбы, использующей недавно открытую астрофизиками реакцию термоядерного синтеза, заставляющую сиять звезды. А с конвейеров уже сходили новые носители — не только самолеты, но и исполинские, бьющие на сотни лиг пушки «скорпион» и летевшие на те же сотни лиг ракеты, падавшие на голову врага из космического поднебесья. И что самое худшее — как доносила разведка, аналогичные заводы и лаборатории спешно закладывались еще в десятке самых развитых стран Арты. А ведь стратеги Единения рассчитывали всерьез, что новое оружие надолго, навсегда, быть может, останется их монополией и убережет не только от возможных поползновений соседей по Вуорму, но и от авианосных и линейных армад Ки-Тихари и Сун-Бо!
Неизвестно, куда бы вывезла кривая, загибавшаяся явственно смертельным зигзагом, но тут произошло нечто неожиданное и, можно сказать, невероятное.
На помощь испуганному миру пришли политики — привычно обруганные, недалекие и эгоистичные.
Но, видимо, даже им не улыбалось остаться без подданных и даже им стало ясно, что Вуорм да и вся Арта слишком малы для такого чудовищного оружия.
Оплавленные камни острова Рарг и спекшиеся в стекло тарские барханы вразумили даже их.
Вскоре в Арметтико был подписан договор между Кьодом и Единением Свободных Городов о запрете оружия на основе внутриатомной энергии и процессов синтеза ядер, и уничтожения его запасов, а два года спустя — Всемирная конвенция аналогичного содержания — и оба договора, как ни странно, соблюдались все прошедшие полвека.
Для мира это означало спасение и радость.
А для тех, кто отдал проекту полтора десятка лет жизни и невесть сколько сил…
Нет, их не забыли. Разработчики получили причитающиеся премии и ордена, благодарности от вождей и генералов — и почетную отставку.
Судьба их сложилась по-разному. Кто-то подвизался на провинциальных кафедрах, некоторые устроились в медленно и со скрипом, но все же появившейся атомной энергетике, кто-то ушел из науки и нашел себя в бизнесе, искусстве или даже духовной карьере. Кто-то спился и угас в безвестности.
Эрдаган Лайг не канул в нети, хотя и не преуспел.
Правда, неудача профессиональная обернулась и личной — жена бросила вдруг переставшего быть перспективным академика, оставив на него и дочку, и выскочила замуж за популярного дирижера.
Эрдаган тем не менее стоически перенес крах дела жизни и крах своей поздней, но от этого более крепкой любви.
Вел скромную жизнь провинциального преподавателя, так и не женившись вновь, воспитывал маленькую Лайти, заменяя ей и мать и отца.