— Тебе придется перестать пульсировать вокруг моего члена, если я должен сдерживаться.

— Я… я ничего не могу с этим поделать.

— Я знаю детка. Я знаю. Но я не могу так оставаться, иначе кончу раньше, чем, черт возьми, уйду.

Лиам зажал ладонь между моими сиськами, прижимая меня к столу, его твердый член все еще был глубоко внутри меня. Его рука осталась там, поддерживая меня, в то время как он начал сначала наносить небольшие мазки, которые с каждым становились длиннее и резче. Я пыталась проглотить стоны, слишком смущенная, чтобы их выпустить, но некоторые из них просто вырывались из меня без разрешения.

Я наблюдала за ним, мои глаза пристально смотрели на его лицо, а его взгляд был устремлен на то место, где мы оба были соединены вместе.

— Бля, твоя тугая маленькая киска затягивает меня каждый раз, когда я выхожу.

— Хм… Господи, — я не могла сформулировать ни одного предложения, которое имело бы смысл прямо сейчас. Я чувствовала себя сытой до краев, но все же не могла удержаться от желания большего. Толчки Лиама были почти жестокими и неконтролируемыми, он толкал меня на стол каждый раз, когда он толкался внутрь меня.

— Я ублюдок. Я не должен трахать тебя вот так, но я не могу это контролировать.

Его рука прошлась по моей груди, остановилась на моем горле, все еще удерживая меня на месте, слегка сжимая.

До этого момента я понятия не имела, что такое настоящее удовольствие. Когда моя киска была настолько полной, его слова, трение, эта чертова рука на моем горле, все это было настолько интенсивно, что я была близка к взрыву.

— Эта киска была создана для меня. Скажи мне, что ни у кого больше этого не будет.

Я не могла правильно запомнить слова или произнести что-то свое, но собственнический тон в них вызвал у меня новую дрожь блаженства:

— Скажи мне, — потребовал он, сжимая сильнее.

— Я, да… О Боже! — я застонала, чувствуя, как сквозь меня прорываются первые волны моего освобождения.

— Иисус, ты ушел, — Лиам двигался сильнее, его свободная рука стала массировать мой клитор кругами, что отправило меня прямо в рай. Моя спина выгнулась, я балансировала на заднице и голове на этом столе, в то время как удовольствие разрывало меня на куски, а безжалостные толчки Лиама толкали меня прямо через этот край.

Стон Лиама заполнил комнату, его оргазм овладел им так же, как и мой утих. Я смотрела, как он приближается, и чувство гордости наполняло мою грудь при мысли, что я это сделала. Что я заставила его парить в блаженстве.

Сделав последний толчок внутрь меня, Лиам рухнул на мое тело, его нос глубоко втянулся в изгиб моей шеи.

— Ебать, — я услышала его бормотание, только на этот раз в этом слове не было той развратности, которую я слышала в нем раньше.

Лиам вырвался из меня, вся атмосфера вокруг нас похолодела, и я даже представить себе не могла, что она сможет последовать такому огню.

Я медленно встала, мой живот скрутился в неразвязываемый узел, потянула юбку и бюстгальтер на место и прикрыла грудь остатками блузки. Лиам стоял ко мне спиной, выбросив использованный презерватив, как я полагаю, и застегивая штаны на место.

Я не могла избавиться от чувства страха, наполнившего мои легкие, когда он повернулся ко мне лицом, выражение его лица было далеко от той легкости, которую оно должно было сохранять после такого интимного момента. Он снова погрузился в ад, только на этот раз мне казалось, что это я столкнула его вниз.

Я проглотила огромный ком, застрявший у меня в горле, когда он повернулся ко мне, ожидая слов, которые подтвердят мое внутреннее чувство — это была гребаная ошибка, и меня собирались повесить на его чертовой стене.

— Это не может повториться, Джейми, — точно, как и ожидалось, только это предложение оказалось глубже, чем я могла себе представить.

— Почему? — я понятия не имела, почему это имело значение, и никакие его слова не могли изгладить это чувство. Вспомнилась грязь, но только ее плохая половина. Та половина, которая заставила меня почувствовать себя шлюхой.

— Это просто невозможно. Оставь это.

— Значит, ты меня трахаешь, и я не имею права на хотя бы полуобъяснения? — моя боль была замаскирована гневом, но я не позволила ему увидеть, как я разбиваюсь. Не снова.

— Ты мне не подходишь, ясно? — перевод — я была недостаточно хороша.

Я не могу поверить в то, что слышу.

Я проглотила слезы, которые начали образовываться у меня на глазах, и кивнула:

— Хорошо.

Сопротивляясь желанию сказать больше или почувствовать больше, я развернулась и вышла из его кабинета, высоко держа голову, пока ее можно было безопасно отпустить.