Алек занял ванну рядом с ванной Микама. Распустив волосы, он ненадолго погрузился под воду с головой, чтобы их намочить. Какой-то услужливый служка оставил на боковой стойке ванны баночку нежнейшего мыла.

– Надеюсь, мы скоро сможем поговорить с тем человеком, который видел призрака, - сказал он, вынырнув и усевшись ровно. – Так или иначе, мне хочется знать, с чем всё же мы имеем дело.

– Звучит, конечно, как будто он здорово чем-то напуган, - сказал Серегил.

– А другой стражник вообще в сумасшедшем доме.

Микам покачал головой:

– Как-то мне не улыбается, что приходится ставить жизнь на слова какого-то вусмерть перепуганного парня или лунатика. А вам?

– Они единственное, что имеется в нашем распоряжении, - Серегил пожал плечами. – И прежде чем ехать в Меноси, я намерен пообщаться с обоими.

– А можно я тоже пойду, мастер Теро? – спросил Мика. – Я никогда ещё не видел сумасшедших.

– Не думаю, что это так уж необходимо для твоего образования, - сказал ему Теро. – И не забудь-ка помыть уши.

– Но в Меноси-то мне можно поехать?

– Да.

– Я ужасно хочу увидеть призрака!

– Может быть, и увидишь. Но тебе следует быть очень внимательным и осторожным. С призраками не шутят.

Торжественный обед этим вечером походил на закрытый приём: тут были лишь Клиа и её приближённые, Леди Зелла, Мастер Хасен – мэр Глубокой Воды, и его жена Лоена. И Хасен, и Лоена, были уроженцами острова, темноглазые и со светлой кожей, свидетельствовавшей о неоднократном смешении кровей на протяжении поколений. Курос не единожды переходил из рук в руки, он видел и Скаланцев, и Пленимарцев, которые то приходили, то уходили. Но сами осторовитяне упорно держались насиженного места, приспосабливаясь ко всяким условиям.

– Расскажите-ка мне, как живётся в вашем городе, – попросила мэра Клиа, пока им подавали весеннего барашка местного разведения и синехвостых рябчиков, фаршированных овечьим сыром и фигами.

– Вполне себе неплохо, Ваше Высочество,- отвечал тот. – Губернатор Торнеус был честнейшим человеком, к тому же весьма достойным.

– А каков он был в сравнении с губернатором из Пленимара? – поинтересовался Теро.

– Генерал Руго по большей части пустил всё на самотёк, покуда мы платили налоги и ни один из нас не причинял ему особого беспокойства.

– Жена его была просто душа милосердия, - вставила Лоена. – Она следила, чтобы бедняки были накормлены, организовала в городе лазарет, когда тут свирепствовала чума. Она же привезла к нам настоящего целителя, уважаемого Доктора Кордиру.

– Из Пленимара? – спросил Алек.

– Да, и она замечательная женщина, откуда бы ни явилась. Прошлой весной она лечила нашего малыша от молочной лихорадки. – Она с улыбкой взглянула на Мику.
– Он примерно твоих лет. Думаю, ты мог бы прийти поиграть с ним.

Мика сидел с набитым ртом, однако вежливо кивнул.

– А скажите-ка, Ваше Высочество, хоть вы и воюете с Пленимаром, разве не попадались вам время от времени нормальные люди и среди них?
– поинтересовался Хасен.

– Добрые люди встречаются всюду, - отвечала Клиа. – Многие из их офицеров проявили себя на поле боя людьми высочайшей чести.

– В порту я заметил кое-кого из бывших рабов, - сказал Алек. – Много их тут было во времена оккупации?

– О, да, - отвечал мэр, так, словно его спросили про погоду.
– Стыдно признаться, как ужасно с некоторыми из них обращались, но всё же большинство хозяев были добры.

У Алека подвело нутро. О да, он на собственной шкуре испытал подобную «доброту». Равно, как и Серегил. И пока он подбирал слова, чтобы ответить не слишком грубо, Серегил отставил в сторонку свой кубок и подался вперёд на кресле.

– Куда только девается вся эта доброта, стоит вам надеть на шею другого человека железный ошейник! Эти несчастные, с их сломленными душами и рабскими шрамами, которые не стереть, как-то мало похожи на тех, кто упивался чужой добротой.

Мэр огорошенно заморгал.

– Я никого не желал обидеть, Барон. Я только лишь говорю, что некоторые обходились со своими рабами гораздо лучше прочих. Это всё-таки надо тоже учитывать, верно?

– Нет. Не надо.

Повисло неловкое молчание, прервав которое Микам сказал:

– Пленимарцы особо жестоки с ауренфейе, вот почему Барон Серегил воспринимает это так близко к сердцу.

– Ах, да, конечно.

– Прошу прощения, - произнёс Серегил, вдруг снова превратившись в саму обходительность. – У меня и в мыслях не было испортить кому-либо аппетит. Леди Зелла, меня более всего занимает эта резиденция оракулов. Как я понял, Губернатор Тонеус занимался её реконструкцией, включая Меноси?