Суви долго еще сидела так, не желая больше уходить.

Вернувшись домой, Суви зашла в комнату дочери. Холли уже собрала вещи и сидела ровно на чемодане, точно кукла. Суви нежно обняла ее.

— Я буду самой лучшей мамой, обещаю, — прошептала Суви.

— Ты и так самая лучшая, — улыбнулась Холли.

Суви засмеялась и растрепала рыжую копну ее волос.

— Вечером у нас будет гость, а пока, поищем троллей в саду?

Илари остановился у порога. Как же давно, как нестерпимо давно он не стоял здесь. Дрожащими пальцами Илари коснулся стен, пропитанных магией. Вдохнув и выдохнув двести раз, он позвонил в дверь.

Тильда открыла дверь и замерла. Илари смущенно улыбнулся ей и помахал рукой.

— Я… я знаю, ты не очень рада, но…

Илари замолчал, когда Тильда резко обняла его.

— Добро пожаловать домой, — прошептала она, пока слеза катилась по ее щеке.

1690 год.

Зузанне Адельхейд нашла своего сына в домашние библиотеке. Винцент, которому только исполнилось восемнадцать, сидел на полу, сгорбившись над книгами. Он жадно впивался взглядом в каждую строчку. И так хотел слиться с буквами, что касался их тонкими пальцами. Его рыжие длинные волосы были неряшливо завязаны в хвостик. Да и сам он был одет неряшливо, точно одевался в спешке, забыв зажечь лампу.

Вокруг Винцента горели огоньки, освещая ему заветные страницы.

— Ты слишком много учишься, — напомнила Зузанне.

Винцент даже не посмотрел на нее. Слова матери он находил абсурдными: разве можно учиться слишком много? Это вырвалось на его лице усмешкой.

— Я серьезно с тобой разговариваю, Винцент! Ты ничем не лучше своего отца! Так и знала, что за человека с именем Мекон выходить точно не стоит! — Зузанне направилась на сына. Она взяла первую попавшуюся книгу и замахнулась ей. Винцент наконец посмотрел на мать и дернулся.

— Учителя не жалуются на меня. В чем ваша жалоба, матушка? — Вежливо спросил Винцент, подавшись вперед, точно желая поклониться. Глаза его беспокойно бегали по лицу и рукам матери.

— Изволь заметить, наше поместье бедствует! После смерти твоего глупого отца нам остается только просить помощи у других! А ты что и делаешь, то учишься! Занялся бы, право, лучше делом, кому есть прок от твоих книг, если ты только и сидишь в библиотеке!

— Вы хотите все оставить на Лили. — Вдруг Винцент сказал то, о чем хотел бы промолчать. — Но я родился на десять минут раньше, вы боитесь, что домовой не послушает вашей воли и выберет меня. Меня, которому вы даже не дали нашу фамилию. Верно, матушка? Может, вы решительно боитесь, что из Лили так ничего не выйдет, а я, с фамилией, доставшейся мне от нянечки, прославлю наш род?

Лицо Зузанне сначала побагровело, а потом сделалось красным. Она моментально вытянула руку, бросив на пол книгу. Винцент было кинулся ее поднять, но его голову наполнил шум. Глаза накрыла белая пелена. Все, что он мог чувствовать — боль, лавой растекающаяся внутри черепа.

Когда боль ушла, Винцент ощутил гулкую, липкую пустоту.

— Когда Лили, наконец, родит от своего мужа ребенка, я отправлю тебя куда подальше и сожгу все твои книги! Если отвергнет нового жениха, я насильно ее выдам, малость побесится и приживется.

Лили сидела на старой кровати Винцента, вдыхая ее плесневелый запах. От этого у нее кружилась голова, но лучше бы она спала здесь, а не на своей мягкой перине, если Винцент терпит такое.

— Не уезжай, прошу, — который раз повторяла Лили.

— Ох, моя дорогая Лили, — Винцент оторвался от сбора вещей и мягко приобнял сестру за плечи. Он смотрел в ее такие же темно-карие глаза, рассматривал светло-рыжие волосы, — Я задыхаюсь здесь, ты ведь видишь. Решительно чахну, как самый маленький, жалкий цветок в тени огромных терновых кустов. Мне свет нужен, душа моя, пойми меня!

— Что же ты будешь делать?

— Изучу страны, манускрипты и речи шаманов, впитаю первородные знания и найду затерянные книги. — Глаза Винцента горели жадным, испепеляющим огнем.

— Но зачем они тебе?

— Прошу, Лили, поддержи хоть ты меня!

Лили кивнула и уперла взгляд в пол. Она поджала тонкие губы и выдохнула. Ей было восемнадцать лет. Многие ее подруги были давно замужем, но Лили отвергала всех. Она так хотела, чтобы ее жених своим умом, отвагой и благородством понравился Винценту. Ведь только ему она могла доверять.

От мысли, что Винцента не будет рядом долгие годы. Лили становилось дурно. Быть может, она больше не увидит его. Из какой-нибудь далекой страны, за мглистыми горами и черными лесами, привезут его холодное тело. Лили вздрогнула.

— Ты будешь мне писать?

— Кончено, — Винцент заботливо поцеловал Лили в макушку и улыбнулся, — Обещай принять любой выбор матушки, ладно?

— Если ты так хочешь.

Винцент подошел к двери. Несколько раз дернул ручку. Ничего не произошло.

— Отопри дверь! — Приказал Винцент.