Только в десять Эмиль въезжает на парковку у крепостных стен Эуса. Весь день он провел в дороге. Ему трудно вспомнить, чем была занята его голова в эти часы.

Дом погружен в темноту. Миртиль, должно быть, уже легла. В студии он находит Жоанну сидящей на угловом диване с книгой в руках. Пок и Каналья свернулись рядом. Каналья вылизывает своего малыша. Эмиль рад видеть Жоанну. День был долгим, и он понимает, что скучал по ней. Она поднимает голову от книги, заслышав его приглушенные ковром шаги.

— Привет! Ты вернулся…

Лицо у нее слегка встревоженное. Беспокоилась?

— Да… Я заехал далековато… Слишком поздно заметил…

Она откладывает книгу, выпрямляется. Каналья подходит и обнюхивает его.

— Ты отправил письмо?

— Да.

Он садится рядом с ней на диван и разувается.

— А ты? Что ты делала?

— Помогала Миртиль переустроить ее гостиную.

— Вот как?

Она кивает с довольной улыбкой на лице.

— Да. Мы оборудовали ей уголок для сиесты поближе к окну, чтобы она могла дышать воздухом, не выходя на улицу.

— Извини, что вам пришлось ждать меня к ужину.

— Миртиль устала к вечеру. Я уложила ее до ужина.

— Ты меня удивляешь… Ты заставила ее перевернуть всю гостиную! Бедная старушка!

— Она только давала мне указания.

Прошедших нескольких недель не хватает, чтобы Жоанна начала понимать юмор. Все впереди…

— А Пок?

— Что — Пок?

— Ты распечатала объявления, чтобы найти ему семью?

Взгляд Жоанны ускользает. Она пытается ответить равнодушным тоном, но лгать у нее получается плохо:

— У меня совсем не было времени с переустройством гостиной…

Эмиль силится скрыть улыбку, расплывающуюся на его лице. Он не хочет, чтобы Жоанна ее видела. Ему забавно смотреть на ее смущение. Она встает, наверняка чтобы свернуть разговор и закрыть тему.

— Я отведу Каналью и Пока вниз… на ночь.

— Хорошо. Я пока разложу диван.

Эмиль уже лежит в темноте, когда Жоанна возвращается на второй этаж. Она ныряет под одеяло на другом краю постели.

— Я подумала… — шепчет она во тьме.

— Да?

— Завтра… Мы могли бы сходить в деревню Ком. Знаешь, где развалины… Миртиль говорила мне о ней сегодня.

— Вот как?

— Да. Они с Эженом любили там гулять, когда у них еще не было дочерей. Она говорит, что там красиво и в то же время драматично.

Он посмеивается для проформы:

— Красиво и драматично, говоришь?

— Так она мне сказала.

— Она говорит много глупостей.

— Эмиль!

— Это правда! Она думает, что ты беременна.

— Что?

Он слышит, как она привстает на локте.

— Ты шутишь?

— Нет. Она думает, что поэтому мы так спешим пожениться.

— И ты не сказал ей, что это не так?

— Сказал. Но она упрямая. Знать ничего не хочет.

В комнате ненадолго повисает молчание. Он различает тень Жоанны, по-прежнему опирающуюся на локоть.

— Вот почему она хотела дождаться тебя, чтобы передвинуть большой шкаф!

— Ты передвигала ее большой шкаф?

— Ничего сложного… Но она то и дело повторяла мне, что это неосторожно.

— Она права.

— Я не сахарная.

— Ты весишь едва ли пятьдесят кило…

— Ну и что?

— Ты могла надорваться.

— А ты мог опять потерять сознание и не вернуться в Эус.

Ему нечего ответить. Он уехал, даже не подумав об этом. Но она, конечно, права. Это было неразумно. Все могло случиться. Так рисковать из-за письма… Он повел себя как идиот. Тем более что Жоаннна никак не могла связаться с ним. Она, должно быть, сегодня беспокоилась.

— И все же ты это сделал.

— Правда.

Жоанна не зависает на этом больше, и он вздыхает с облегчением. Она спрашивает:

— Ладно… Так пойдем завтра в Ком?

— Да. Пойдем завтра в Ком.

В следующий раз, когда он поедет отправить письмо, он возьмет ее с собой.

— Вы что-то молчаливы оба сегодня.

Миртиль смотрит на них поочередно. Их лица обрели краски. У Жоанны пунцовый нос. У Эмиля вокруг глаз белые следы от солнечных очков.

— Это Ком так на вас подействовал?

— Да… Наверное.