Шрифт:
— Как там дед? — в сотый раз за ночь спрашиваю Катерину.
— Ничего, справляется. Их с Сашей допрашивают. Кто-то, — она выразительно смотрит в потолок. — Сверху. Повезло, что у мужа моей Лики были связи в Думе. Иначе…
Катя проглатывает последнюю мысль. Я и сама не хочу думать. Если бы не депутат, у которого были личные счёты с Хлыщёвым, Мишу и Сашу было бы не спасти… Повезло, что у Влада, мужа Лики, оказались нужные связи.
— Ну ничего, ничего… — Катя обнимает меня, утирая слезу со щеки. — Самое страшное позади, доченька. Не плач! Всё хорошо, слышишь? Их начальник, как его там?
— Рамзин?
— Да, он! — Катя кивает. — Почуял, что жареным запахло и теперь во всю поёт о должностных преступлениях Хлыщёва. Его взяли, теперь уж точно посадят! Там, вроде бы, и видео какое-то компрометирующее нашли. Всё один к одному.
Её слова заглушает дикий пульс. Умом понимаю, что страшное позади, но остановиться не могу. Уже вошла в режим «паники», теперь, наверное, лишь со временем смогу успокоиться… Хотя сейчас кажется, что не смогу вообще никогда.
Спустя пару часов Катерина засыпает прямо в кресле в комнате ожидания. Но я — нет. Пью кофе. Много кофе с сахаром. После пятого стакана, часов в шесть утра меня уже начинает подташнивать. Понимаю, что бодрость моя нездоровая. Чувствую себя сломанным роботом со сбитой программой, заставляющей всё время ходить кругами по комнате.
В семь, совершенно обессиленная, падаю в кресло.
Как только смыкаю глаза, меня срубает в сон.
Не знаю, сколько проходит времени, но, когда просыпаюсь, солнце уже стоит высоко в небе.
Ощущаю на руке чью-то горячую ладонь. Чувствую до боли знакомый запах мужского парфюма. Мне тепло, потому что на плечах мужской пиджак.
Медленно поворачиваю голову и вижу спящего Александра…
По телу проходит взволнованный трепет. Ёжусь спросонья.
Он пришёл… Его отпустили из полиции. Значит, всё кончено?
Рука в его ладони дёргается, и Медведев открывает глаза.
Сразу просыпается и внимательно смотрит на меня.
Я тоже не могу отвести взгляд. Его глаза — тёмные, глубокие. Лицо в ссадинах, на разбитой губе запеклась кровь. Да, Саше тоже досталось, но, видимо, не так, как его младшему брату.
Мы смотрим друг на друга безумно долго. Его сумасшедшая энергетика пробирает до костей. Внутри — целый вихрь эмоций. Одновременно на меня обрушивается всё, что я испытывала за последнюю неделю: ненависть, страх, желание, стыд, влюблённость… Ощущения такие сильные и острые, что внутри словно кислотой разъедает. Удушливые волны подкатывают к горлу, а на глазах выступают слёзы.
— Прости, Маша… — Александр шепчет, продолжая пристально смотреть мне в глаза. — Прости, если сможешь.
В его лице столько невысказанных чувств, что мне становится горько.
Прикрываю глаза и отвожу взгляд. Не могу. Не могу ничего ответить. Слишком печёт в груди…
Я вспоминаю все унижения, через которые мне пришлось пройти. Скреплю зубами.
Чувствую себя грязной, хотя, вроде бы, ничего постыдного не делала… Это они со мной делали. Они… Сперва унизили, потом спасли… Боже мой. Как же всё сложно!
Обнимаю себя и отворачиваюсь. Почему мне так сложно смотреть ему в глаза? Почему это так невыносимо?
— Маш… — Саша, кажется, тоже не находит нужных слов. — Я очень…
Он делает вздох, чтобы продолжить, но в этот момент к нам подходит медсестра.
— Вы брат и девушка Михаила Медведева? — уточняет.
У меня от такого «звания» щёки краснеют, но я всё равно киваю. Нет смысла её поправлять и объяснять, что я на самом деле Мише — никто.
— Он очнулся. Пройдёмте за мной.
Глава 64
Михаил
В рту — пустыня. Язык прилипает к нёбу. Пытаюсь сделать вдох полной грудью, но тут же начинают ныть рёбра. Приоткрываю глаза и вижу хмурного мужика в белом халате.
— Михаил? — он внимательно смотрит на меня. — Как вы себя чувствуете?
Делаю над собой усилие, но сказать «хреново» пока не получается.
— Всё в порядке, просто кивните, если хорошо меня слышите.
Медленно киваю.
Сперва изображение двоится и вертится, но потом я делаю над собой усилие, и стены выравниваются строго по вертикали. Тело кажется тяжёлым и неуправляемым. Я пытаюсь вспомнить, как оказался там, где я теперь нахожусь, но… почему-то не получается.
— У вас тут посетители, — доктор кивает куда-то в сторону. Я повернуть голову не могу, потому что на шее хренов фиксирующий воротник.
— Для восстановления вам нужно больше спать. Но в качестве исключения я позволю вам десять минут пообщаться. Ваша девушка была уж очень настойчива…
Губы сами разъезжаются в улыбке.
Моя девушка… Чёрт возьми. Как же приятно это звучит! Сердце переполняет нежность. Когда понимаю, что хрупкая малышка «была очень настойчива», меня подбрасывает вверх на тёплых волнах счастья.