— Да… дела, — зевнув и потянувшись, произнес поручик, осматривая брошенные позиции вражеских артиллеристов. — Долго еще это тянутся будет?

— А то больно ты устал, — смешливо фыркнул майор. — Утомился бедолага. Вон, смотри, лица нет. Под загаром его совсем не видно.

— Скучно же.

— А что ты хочешь? Осада, — пожал плечами его командир.

— Перебежчиков ночью не было?

— У нас — нет. А что?

— Любопытно — сколько у них еще еды осталось.

— Да какая разница? Отдыхай. На штурм не идем — уже хлеб.

— Может зря?

— Ты так на тот свет спешишь? Молодая жена уже не мила?

— Мила. Еще как мила. Только она там, а я тут кисну. Быстрее бы уже к ней.

— Это да. Я тоже по своей скучаю. Она у тебя, кстати, по-русски уже говорит?

— Плохо.

— И моя, плохо. Эх…

[1] Ползолотника в СИ это примерно 2 грамма.

Часть 2

Глава 10

1715, декабрь, 10. Москва — Коломбо

Скрипнула дверь и в приемное помещение вошел рослый мужчина в доспехе. Евдокия Федоровна окинула его взглядом и немало удивилась.

— Лейб-кирасир?

— Так точно, — гаркнул он.

— Первым пришел или пропустили?

— Я спросил кто крайний в очереди, так мне и сказали идти. Уступили, стало быть. — ответил он, сохраняя невозмутимость, хотя глаза слегка заблестели, показывая скрываемое им озорство.

— Предсказуемо, — усмехнулась царица. — И по какому вопросу ты пришел? Это ведь издательский прием.

— Верно. Так я книгу написал. — потряс он папкой. — Вот и пришел.

— А чего по обычной процедуре не поступил?

— Так я ее не знал.

— Врешь же.

— Вру, зато от чистого сердца. Не было в реестре направлений, под которое моя книга бы подошла. Вот и решил — напрямую обратиться.

— А ты нахал, — усмехнулась Евдокия Федоровна.

— Так точно. Имею грех.

— И смелый. Ну да у вас все такие. Итак, о чем же твоя книга?

— Это фантастическая история о том, как наш человек после гибели очнулся в теле юноши в далеком обитаемом мире.

— Очнулся? Что значит очнулся?

— То и значит. Тут умер, а там очутился. Из юнца дух вышибли собственный, а этот, стало быть, подселился.

— Словно демон?

— Демон же к живым подселяется.

— А тут оживший труп?

— Ну… — замешкался лейб-кирасир.

— А чего же не в аду или раю он очнулся, а в другом мире?

— Не могу знать. Пути господни неисповедимы.

— Как тебя звать?

— Евгений.

— Какое необычное имя для лейб-кирасира. Ты сам откуда?

— Из Саратова.

— Хм… занятно. Так что, Евгений, твоя книга получается о том, как человек умер и превратился в демона, вселившегося в еще не остывший труп?

— Выходит, что так… — немного растерялся лейб-кирасир.

— Ты православный?

— А как же? — ответил он и широко перекрестился.

— И, несмотря на это, пришел со своей богохульной книжкой ко мне?

— Евдокия Федоровна, но какое же в том богохульство?

— В Святом писании и придании ни о каких иных мирах не сказано.

— Так там и о порохе ничего не написано. Алексей Петрович мне сказывал, что в былые времена люди писали то, что могли понять в силу своего образования и кругозора. Да и Всевышний не смущал людей непонятными и незнакомыми им вещами. Оттого всего там и не объяли. Вот я и решил, что ежели такое дело не описано как явно греховное, то отчего же ему не быть?

— А ты сыну моему книгу давал почитать? Отчего к нему не обратился?

— Занят же он вельми. Видел я как-то список книг, который он себе составил для прочтения. Там на пару лет вперед очередь. Куда мне вмешиваться в такой распорядок?

— Хм… допустим. И чем же этот человек в твоей книге занимается?

— Юнец тот на корабле работорговцев был, в полон его захватили. Сия книга о том, как он пытается вырваться из рабства, разбив волшбу, сковывающую его волю клятвой чародейской.

— И все?

— Нет, конечно. Сначала он вырывается из плена, а потом долго путешествует, попадая во всякие передряги. Пока, наконец, не становится наездником дракона.

— Что прости?

— Наездником дракона. Драконы это…

— Я знаю. Но отчего же наездником? Драконы ведь крайне могущественные существа, способные разрушать города и опустошать целые страны.