* * *

Я ощутил себя лежащим на деревянном полу. К счастью, половинка правого глаза сохранилась. Мне хватило её чтобы осмотреть себя и понять — всё плохо. Я как крокодиловый наркоман, у которого плоть отказывается держаться на костях. Ноги обгорели до гениталий. Левая рука вообще не имеет мяса. Если меня захотят поцеловать — не получится, губ нет, у меня застылая зубастая улыбка, а щеки как дырявый целлофановый пакет. Череп без волос и кожи, его можно тереть как лампу Алладина.

Самое грустное, я не могу закрыть глаз и отвлечься, веки тоже сгорели.

Стоило мне подать признаки жизни как в повозку ворвалась Мару. Ей я удивился сильнее чем своему состоянию. Как так получилось… Лисице на вид около двадцати пяти лет… Господи, я не смог дать ей детство, она уже старше меня.

Я хотел сказать привет, но нечем, языка пока нет, потому просто потянул правую руку и робко помахал. Она ухватила мои пальцы и сказала — Я рядом, всё будет хорошо! После чего погладила ладонью голый череп.

Даже не смотря на обезображенную внешность, она смотрит на меня такими теплыми, любящими глазами… Слезы потекли из того места, где раньше был левый глаз.

Как бы я хотел восстановиться и обнять её.

— Я все сделаю… Сказала она и отлучилась на час.

Она вернулась с плетенной корзинкой в руке, в которой кусочками были нарезаны мужские руки и ноги, малость вонючие, но съедобные.

Она положила мне кусочек в рот, но я не могу жевать… — Ни о чем не беспокойся. Сказала она и сама откусила человечину.

Мару пережевывала мясо и кормила меня с ладошки как птенчика.

Регенерация начала работать как двигатель после консервации. Плоть по миллиметру нарастает на костях, телу щекотно, глаза чешутся, зрение становится четче, я начинаю чувствовать запахи, я могу вдохнуть полной грудью.

Спустя пару часов я уже выглядел как исхудалый раковый больной. — Маруу, девоч-ка моя… спаси-бо. И могу говорить как алкаш, что неплохо.

— Ска-жи, что случилос, то.

Глава 16

От лица Мару.

Мы бежим назад, прочь от битвы. Хоть мы и в безопасности, но сердцу тревожно… Он опять будет сражаться, прольется много крови.

— Не переживай Мару, он очень силен, всё будет как в прошлый раз. Уже через десять минут мы вернемся обратно и будем поздравлять ребят с победой. Успокаивал меня Ярослав.

— Блин… Мальчики… Надеюсь с Гулливером ничего не случится… Протараторила младшенькая сестра.

— А ты любишь его? Поинтересовалась я.

Услышав вопрос, она покраснела.

— Ну нельзя же так прямо в лоб спрашивать… Сказала Емельяна.

— А почему? Мне просто интересно, как правильно люди выражают свои чувства.

— Ну любовь штука тонкая… Попыталась отмахнуться она.

— А любовь, это когда ты переживаешь за мужчину? Если я переживаю за него, значит по-настоящему люблю?

— Необязательно за мужчину… Там с ними Степанида дурочка… Я переживаю за сестренку, надеюсь, господин сбережет её.

Сестры так и не смогли мне объяснить, что такое любовь в их понимании. Я пробовала прибегнуть к воспоминаниям из его прошлой жизни, но покопавшись пришла к выводу, что любовь супруги к мужу — это когда ты изменяешь ему всего четыре раза в неделю, а не семь…

Странная любовь в том мире…

Мы отдалились достаточно далеко и мне казалось, что с каждым шагом дальше от него, мой мир становится тусклее на пару оттенков. Прошло десять минут, а затем все тридцать… Сердце увеличивало ритм с каждой секундой, я не могу устоять на месте, меня колотит и трясет как от холода.

Кажется… ему больно…

Я сжала кулачки и повторяла про себя что — Дорогой обязательно справится…

Наверное опять по глупости стал переусердствовать без особой надобности, просто чтобы лишний раз показать силу и ловить восхищенные взгляды, он у меня хвастунишка… В нём накипи как в старом чайнике, но я справлюсь и с ней.

Но вскоре стало ясно, что ситуация обрела скверный оборот…

— Я должна быть рядом! Я побежала так быстро как могла.